— О! Ты дома? Почему сидишь в темноте?
Аня включила свет и, уперев руки в бока, преградила путь.
Её муж, Сергей, сидел на маленькой табуретке у двери, одетый и с запрокинутой головой.
— Ты вообще жив? — спросила Аня, дёрнув его за рукав. — Пф-ф-ф.
Сергей начал кукарекать, выдавая что-то непонятное.
— Понятно, снова напился, как я и думала! Ни одна пятница у нас не обходится без выпивки. Сергей, что происходит?
Но Сергей не слышал жену, в своём прекрасном мире ему было тоже прекрасно.
Аня скинула с него шапку, сняла сапоги, стоя перед ним на коленях, поскольку лишний вес не давал это сделать наклонившись. Суставы заныли. Встала и подняла мужа на ноги. Тот больше походил на желе и совсем не держался вертикально.
И вдруг он как будто протрезвел.
— Я, наверное, уйду от тебя, Анька! — выпалил он.
— О, Боже. Семь лет одно и то же. Надоел, — и Аня разжала руки.
Сергей поджал ноги и рухнул на коврик.
— Ну и иди! — плюнула в него Аня.
— Пить не даёшь! — донеслось откуда-то снизу.
— Это я не даю? Ты всего четыре дня не пьёшь. Зато всё имеешь: и дом, и кровать, и еду, и одежду чистую. Каждый день. Это не ты, Сергей, от меня уйдёшь, это я тебя брошу!
Аня махнула рукой и ушла на кухню.
Сладковатый запах борща приятно щекотал что-то в носу Сергея. От неудобной позы ныла рука и нога.
Сергей попытался встать — не смог, пополз к ванной комнате, подтягивая за собой левую ногу и руку.
Напевающая Аня услышала возню в коридоре и выглянула. Картина страшная.
— Серёжка, Серёжка, не двигайся, — Аня с лёгкостью бабочки очутилась около мужа и перевернула его на спину. — Лежи, скорую вызову. Так!
— Зачем скорая?
— Так левая рука и нога…
— Затекли просто.
— Точно?
Аня открыла дверь в ванную комнату и помогла мужу зайти. Минут через сорок на кухню вошёл уже совсем другой человек.
— Борща? — чуть приподнимая бровь, спросила Аня.
— Угу.
— Рассол или пивка?
— Рассол, — тихо определился муж.
Тут же перед мужем на столе появился запотевший стакан с прозрачным напитком богов. Осушая стакан, Сергей и не заметил, как перед ним возникла суповая тарелка с ароматным борщом. Тёмно-бордовый кисленький кружок венчала белая горка сметаны, щедро посыпанная зеленью. Рядом возникла тарелка с маленькими пампушками, ровно на один укус, обваленными в чесночном соусе.
Сергей взял ложку в руку.
— Ешь, я стирать.
Аня собрала в коридоре всё, что посчитала грязным, и ушла в ванную комнату греметь тазами.
Сергей оторвался от тарелки только тогда, когда суп был съеден. Закинув в рот последнюю пампушку, он подошёл к окну и, наклонившись вперёд, посмотрел на скамейку у подъезда.
Верный друг, с которым Сергей познакомился вчера, сидел на скамейке с двумя женщинами и размахивал руками. В одной его руке был пакет с легко определяемым содержимым.
Сергей сглотнул слюну так, что кадык затрепетал.
Тихонько, чтобы не слышала Аня, Сергей схватил старую куртку, в которой ходил в гараж, сунул ноги в резиновые сапоги и тихонько вышел из квартиры.
Друг так обрадовался Сергею, что стал орать на весь дом. Аня тоже услышала. Открыла окно и прокричала:
— Хотел уйти — вот и иди, отличный шанс! Замки сменю!
Сергей расхорохорился, не подавая вида, что его это задело.
— К нам пошли, у нас жить можно!
И Сергей пошёл.
Когда вошли в тёмный подъезд, Сергей и не заметил, что открыли дверь и зашли в квартиру. Пахло так же, те же обшарпанные стены и грязь.
Радовался гость такой жизни недолго. По привычке ровно два дня. В понедельник нужно было на работу, и внутренний будильник, сработав, разбудил мужчину в половине десятого.
— Опоздал! — обдало жаром Сергея. Раньше в понедельник его всегда будила жена. Одежда на стуле рядом, завтрак на столе. На сборы минут сорок и на работу.
Пытаясь отыскать среди хламья свои вещи, Сергей долго ползал по горам тряпья и старья с помойки. Наконец, обнаружил свою куртку на верном друге. Попытался снять. Никак. Пошёл домой так.
Долго звонил в свою квартиру, стучал. Устав, просто сел рядом и закрыл глаза.
— О, Серёжка, а ты чего здесь? Аня ещё в субботу к дочери уехала в деревню.
Сергей огорчился. Борщ был бы кстати, и глазунья на сливочном масле с кружочком колбасы, да и свежая сорочка звала своим накрахмаленным запахом.
— Дай, позвоню от тебя на работу.
— Запил что ли? — осмотрев Сергея, спросил сосед.
— Ну типа того.
— Пойдём, чего уж, — позвал сосед.
Аня вернулась в город через неделю. Сергей исправно каждый вечер после работы приходил домой, но свет в окнах не горел. Ключ, что хранился на работе, как запасной, к замку не подходил, да и невооружённым глазом было ясно, что замок Аня сменила, как и обещала.
Постучал.
Дверь открыла радостная дочь и, выскочив за дверь, прикрыла её.
— Пап, не мучай маму, не приходи. У неё щитовидка, ты же знаешь, ей нельзя волноваться.
— Как не приходи? Дочь, ты чего.
— А того.
Она на секунду скрылась за дверью, потом открыла её и стала выставлять чемоданы на лестничную площадку. В квартире все затихли.
— И вот, — дочь подала отцу ключи, — это от комнаты в общежитии, что мы с Володей купили. Там и поживёшь. На развод мать сама подаст.
Когда дверь перед Сергеем закрылась, он шагнул по привычке вперёд.
— Я… Осознал…
Тишину в ответ и закрытую дверь увидеть даже и не думал. Постучал. Вновь тишина. Взял чемоданы и спустился вниз.
— Ну вот, Аня, накаркал, ухожу от тебя.
Бросил ли свою дрянную привычку Сергей? Нет, конечно. Точнее не совсем. И не навсегда. Срывы бывают до сих пор, как и раньше. Но Аня теперь живёт спокойно.
