Поедешь? – спросила Нина Сергеевна, видя, как Полина закрывает ставни.
— Поеду, — кивнула Полина, загоняя штыри в пазы, — больше меня тут ничего не держит.
— А я уж думала, прижилась ты, да останешься, — Нина Сергеевна опустилась на лавку возле дома.
— Я ж сюда вынужденно переехала, — Полина присела рядом со старушкой, — а у меня в городе жизнь, работа.
— А с наследством как, продавать будешь или для деток прибережешь? Дом справный, участок хороший, при любых временах добрых денег стоит!
— Так я же не ради наследства, — судорожный всхлип почти удалось подавить, — мне дороги только фотографии и мамины медали, а их я уже упаковала.
— Ну, ты имуществом не разбрасывайся, — укорила с доброй улыбкой старушка, — мать твоя, светлая ей память, была бы рада тебе помочь. Хоть копейкой, а все от души!
— Понятно, что лишним наследство не будет, — проговорила Полина, — я ж не наивная, но если это цена моей боли утраты, так гори оно гаром это наследство.
— Вот когда так говорят, — поучительно произнесла Нина Сергеевна, — тогда человек наследства и достоин!
— Наверное, — погружаясь в свои мысли, ответила Полина.
— Не печалься, девонька, — Нина Сергеевна положила свою морщинистую руку на ладонь девушки, — отмучалась Валерия, тепереча она в лучшем мире! Да и боли все у нее позади!
Этой мыслью живи и не печалься! Пройдено испытание из края в край, а тебе гаснуть нельзя, ты в дороге еще!
Слова деревенской мудрости от маминой подруги успокаивали уставшую душу Полины, а вынести пришлось не мало.
***
— Даша, следи за квартирой! Если надо, можешь тут жить, но не сдавай, — оставляла последние инструкции Полина, — я намерена вернуться не на развалины, а вто место, из которого уезжаю!
— Цветов у тебя тут нет, живность не водится, можно просто закрыть, все перекрыть и не думать.
— Скажем так, — Полина напряженно улыбнулась, — мне сюда может приходить важная корреспонденция. И мне нужно, чтобы ты пересылала ее мне.
— А можно я сюда парня приведу? – наконец спросила Даша. – Он нормальный, адекватный.
— Я, конечно, против животных, — усмехнулась Полина, — но следи за ним, чтобы обои не драл и мимо лотка не ходил!
Даша рассмеялась. Истории Полининой любви кованым сапогом прошлись по ее чувству юмора.
***
— Ты прости меня, доченька, что я о помощи попросила, — слезливо проговорила Валерия Андреевна, — духом-то я еще крепка, а вот тело подвело.
— Мамочка, успокойся, — Полина отвечала с улыбкой, — ничего страшного. Мне не в тягость.
— Знаю я, что не в тягость, а все равно тяжело, — Валерия Андреевна прикрыла глаза, — ты у меня девочка изящная вышла, и профессия у тебя умная, а ты тут с моими горшками носишься.
— Перестань, — отмахнулась Полина, — мои ум и изящество на этом самом огороде росли и белоручку из меня делать не надо.
Рассмеялись вместе, а пожилая женщина закашлялась.
— Что ж ты будешь делать, — откашлявшись, проговорила Валерия Андреевна, — я всегда думала, что буду самой резвой старушкой, столько лет в профессиональном спорте, а тут на тебе, слегла. Обидно даже!
— Тут не застрахуешься, — пожала плечами Полина, — да и спорт сам по себе много ресурса вытянул, вот тело покоя и захотело.
— Ну да, помню наши тренировки, что падали и не могли пальцем пошевелить…
***
Второй год Полина жила у матери, стараясь ее поднять на ноги. И уже понимала, что этого не будет. Редкие проблески улучшения сменялись затяжными периодами, когда Валерия Андреевна вообще не могла двинуться.
— Ох, доченька, и намучилась ты со мной, — в моменты просветления говорила пожилая женщина, — а сколько жизни молодой я у тебя отняла! Виню себя и корю, а без тебя и столько бы не прожила.
Полина смахнула слезинку:
— Мамочка, да я вечно готова у твоей кровати сидеть и тебе помогать, только ты живи!
— Хорошая дочка не могла сказать другого, — Валерия Андреевна замолчала. – Ты не волнуйся, отблагодарю тебя. Все что есть, на тебя записала. И дом этот, и счет у меня есть, туда гонорары приходят за комплекс упражнений, что я разработала, когда Кирюшу носила. До сих пор переиздают…
Фраза оборвалась на середине, потому что мысли ее полетели в другие закоулки сознания.
— Полиночка, неужели я такая плохая мать, что сын мой не приехал ни разу? Или я воспитывала его плохо? А может, обидела чем?
— Мамочка, ты была прекрасной матерью, — в голосе Полины послышались нотки раздражения, — у тебя возможности не было голову ему на место поставить. А там уже, что выросло, то при людях и назвать стыдно.
***
Кирилл был старше Полины на тринадцать лет. Когда он появился на свет, Валерия Андреевна не стала возвращаться в спорт, занималась пару лет тренерской работой, а потом и вовсе ушла в школу учителем физкультуры в своей родной деревне.
А когда появилась Полина, у мужа Валерии Андреевны поехала крыша, и он решил, что Полина не его дочь. Тест это опроверг, но он уже для себя все решил.
Разводились они, когда Полине два года было. А чтобы ему не кормить чужую, по его мнению, дочь, то он забрал сына, которого на сто процентов считал своим.
А там уже вдул Кирюше в уши, что мужик должен быть мужиком, а женщины… Вообще второй сорт, если не брак.
Поэтому, когда Полина ему позвонила, чтобы тот приехал навестить мать, да и проститься, если Бог управит, он разразился тирадой в духе своего отца:
— Все вы одинаковые! Вам только деньги подавай! Думаешь, я простачок и не понимаю, что вы хотите с меня денег стрясти на лечение? Эта фишка не прокатит! Сами себя до такого довели, вот сами и выкарабкивайтесь! А нет, так ваши проблемы!
— Кирилл, я прошу, чтобы ты просто приехал и сказал маме, что ты ее любишь и пожелал ей скорейшего выздоровления! – просила Полина.
— А у меня дел своих нет, чтобы по всяким глу.пым поводам кататься? Сама там ей скажи, что ей услышать хочется, а меня не трогай!
Конечно, Полина наврала матери, что Кирилл передает ей привет и пожелания скорейшего выздоровления, а еще придумала, что у него много важных дел и он не может вырваться ни на денек.
Валерия Андреевна приняла эту ложь.
***
— Упустила я сыночка, — проговорила Валерия Андреевна слабым голосом, — может за то и наказана болезнью.
— Не думай даже так! – строго проговорила Полина. – Кирилл копия своего отца, а ты сама знаешь, каким он был!
— Ошибкой моей жизни…
На следующее утро она не проснулась.
***
Даша передала Полине квартиру в том же состоянии, что до отъезда.
«Будто и не было этих двух лет…» — подумала она, разбирая вещи.
Не так сильно Полину душила горечь потери, сколько свалившаяся пустота. И она сама и мама понимали, что скоро все закончится. Как бы страшно это не звучало, но даже с этой мыслью получилось свыкнуться.
Грустно было, что теперь не с кем будет Полине поделиться своими радостями и победами, некому пожаловаться на несправедливость мира, да и просто попить чай с домашними пирожками, вспоминая детские проказы.
Но она была рада, что была рядом с самым дорогим человеком в самый сложный момент жизни. И помогала, и поддерживала, и с достоинством проводила по всем канонам.
А жизнь-то идет дальше. Полина возрождала привычный уклад, который бросила два года назад.
***
Через неделю после возвращения, когда она более-менее начала входить в колею, субботним утром ее оторвал от размышлений звонок в дверь.
— Никого не звала, никого не ждала, — проговорила она, потягивая горячий кофе, — так что, не обижайтесь.
Но кто-то продолжал настойчиво терзать дверной звонок.
— Привет, сеструха! – ухмыльнулся Кирилл, стоя на площадке. – Как наследство делить будем?
Задав вопрос, он хотел пройти в квартиру, но Полина с места не сдвинулась, чтобы его пропустить.
— А чего ты бор.зеешь? – спросил он и сделал еще одну попытку протиснуться.
— Я тебя не приглашала, и пройти не предлагала, — процедила она через губу, — говори, зачем притопал и проваливай!
— Ты чего? Обижаешься, что ли? – спросил он с недоверием. – Было бы за что! Жила и жила, помер.ла и … это самое.
— Ты бы мог хотя бы раз приехать, — ответила она, продолжая удерживать брата на площадке, — от пары теплых слов не переломился бы!
— За кого ты меня принимаешь? За сиделку? Это ба.бское дело за стариками присматривать. Там горшки, подгузники, с ложечки кашку в рот пихать.
Мужчине такое не по статусу и не по достоинству! – он облизнул пересохшие губы. – Короче, я тут придумал, как наследство по-честному поделить.
Тебе много не надо, тем более, ты замуж выйдешь. Чтобы мужика ба.б.лом не соблазнять, тебе много не дам.
А я мужик, глава семьи, мне причитается больше. Но я готов тебе уступить немного, чтобы ты не ныла и не жаловалась.Туры для семейного отпуска
Полина даже в смысл слов не вслушивалась. Для нее все слова Кирилла давно стали белым шумом. Она просто посмотрела на него, как на мокрицу, а потом просто захлопнула дверь.
— Если ты такая наглая и вредная, я тебе вообще ничего не дам! Облезешь! Все себе заберу! До копеечки!
***
На оглашение завещания Полина поехала только для того, чтобы увидеть глаза братца, когда он узнает, что мать не оставила ему даже гнутой копейки.
Так и произошло, но ожидания Полины не оправдались. Кирилл продолжать стоять с гаденькой ухмылочкой.
А потом передал нотариусу документы, по которым Полина была по суду признана недостойным наследником, а по очереди он и только он может претендовать на все имущество.
— Да, под.авись, — бросила Полина, — тебе эти деньги все равно боком выйдут! Я может по твоим бумажкам и недостойная наследница, а ты сам по себе недостойный человек!
— Иди уже, иди! – он величественно указал ей на дверь. – Топай, нищенка!
***
— Кирюша, нехорошо обижать старых друзей, — приторно сладким голосом проговорил Валентин.
Кирилл, только что извлеченный из багажника, слегка постанывал после предварительной рихтовки организма и щурился от редких солнечных лучиков, пробивавшихся сквозь густую листву дикого леса.
— Ты, мой милый друг, клялся, что прогорел, обанкротился, и у тебя нет ни копеечки, чтобы расплатиться по векселям, а тут выясняется, что у тебя денежки завелись.
— Это наследство от матери, — проговорил Кирилл, понимая, что придется с ним расстаться.
— А ты же изо всех сил к нам бежал, чтобы денежек нам вернуть, правда? – спросил Валентин.
Бежать он собирался завтра. Только не к кредиторам, а на другой конец страны и по липовым документам. Но…
«Ведьма, блин, — вспомнил он слова сестры, — накаркала!»
Недостойный наследник
