— Ольгу помните? Девочку из детского дома, которую ваш Максим в жены взял, а потом после навета дочечки вашей, Викочки, из дома выгнал! И с вашим, между прочим, участием! Помните, бабушка Рита?
— Спасибо, что ты так хорошо Лену приняла, — Глеб обнял мать.
— А как могло быть иначе? – спросила Ольга. – Вы же пожениться собираетесь.
— Мам, так свекрови обычно невесток не любят, — улыбнулся Глеб.
— Знаешь, сыночек, была у меня свекровь, — проговорила Ольга, — так я поклялась, что такой никогда не буду!
— Это ты про бабушку?
— Ну, да, — Ольга отвела взгляд, — лишь одной бабушкой тебя судьба наградила, да и та от тебя отказалась, когда тебе три года было.
— Мамуля, мне уже двадцать шесть, а ты только сейчас об этом заговорила? Или это тебе статус свекрови напомнил?
— Да, вот вспомнилось, — Ольга тяжело вздохнула и понесла посуду на кухню.
— Мам, ты чего? – Глеб догнал Ольгу. – Тогда что-то страшное случилось?
— А какая уж сейчас разница? Столько лет прошло…
— Расскажи, — попросил Глеб, — если тебе нетрудно.
— Говорю же, давно дело было…
***
— А кто это у нас тут такой сладенький мальчик? Кто бабушкин медовый пряничек? А это Глебушка!
— Рита Владимировна, — Оля протянула руки, — аккуратнее, пожалуйста, он может упасть!
— Руки убрала! – грозно сказала женщина. – Я мужа твоего вырастила и ни разу не уронила! А внуков тем более по полу валять не собираюсь!
Иди лучше ужин приготовь, чем над душой стоять! Максим скоро с работы явится!
— Хорошо, Рита Владимировна, — согласилась Оля и пошла на кухню.
Покорности Оле было не занимать, в детском доме этому с пеленок учат. А вот за сынишку она опасалась.
Свекровь ласковой была только с внуком, а со всеми остальными, невестка не в счет, ей по определению битой быть положено, сыном и дочкой, она была тираном и деспотом.
А если слово поперек сказать, так можно было и отцовым ремнем солдатским получить!
Премудрости уклада семьи мужа Оля выучила в первые пару месяцев совместного проживания, а сейчас просто жила в струе.
Рита Владимировна царствовала дома, живя на пенсию и гонорары умершего супруга, Максим, Олин муж, работал с утра до ночи, а сестра Максима Вика пока находилась в опале и проживала на даче.
— Бестолковые твои вечеринки и катания по городу – недостойное занятие, — заключила Рита Владимировна, — посиди в деревне, ума-разума наберись. А когда осознаешь, тогда и поговорим!
Только Максим с Ольгой знали, что Вика на даче устроила форменный вертеп, потому что присмотра вообще никакого не было. Так она стянула туда всех городских друзей.
— Вы матери ни гу-гу, — предупредила Вика, — а то я вам бошки поотрываю!
Максим с Ольгой прилежно молчали, а сдали Вику заехавшие по случаю Рождества соседи.
Дом в напряжении ждал явление провинившейся дочери, потому Рита Владимировна отдыхала душой с внуком, готовясь рвать и метать.
***
Отгрохотавший скандал взбудоражил многих соседей, которые не вызвали полицию только потому, что знали характер Риты Владимировны. А Вика, по итогу, была посажена под домашний арест.
— Я так и думала, что это ты меня сдала! – сказала она, проходя мимо Оли. – Ты еще поплатишься! Слезами умоешься!
— Я ничего не говорила, — попыталась оправдаться Оля, но Вика ее не слушала.
Заперлась у себя в комнате и врубила музыку на всю мощность колонок.
Предчувствие грозы не покидало Олю два месяца.
Она знала, насколько Вика мстительна, а характер точь-в-точь от маменьки. Но того, что началось, Оле даже в страшном сне присниться не могло.
— Мам, а на кого Глебушка похож? – спросила Вика. – На деда, что ли?
— Почему на деда? – удивилась Рита Владимировна. – На Максима!
— Нет, — Вика сморщила носик, — на Макса точно не похож. Нос не такой, да и уши прижаты. А может на прабабку?
— У моей бабки лопухи были, что она их косынкой всю жизнь перевязывала, — Рита Владимировна присматривалась к ушам внука, сидящего у нее на коленях. – Может в Ольгину родню, их-то мы не знаем, она ж детдомовка!
— Не-не, от Ольги в Глебушке вообще ничего нет! – заявила Вика. – Видно же!
Не слышать этих разговоров Ольга не могла, но внимания не обратила. Как молодой хозяйке в доме, ей приходилось заниматься бытом всей семьи.
А обратить внимание стоило хотя бы тогда, когда Вика приволокла все семейные альбомы и начала с матерью сличать Глеба с фотографиями всей родни до пятого колена.
— Какое-то сходство есть, — задумчиво проговорила Вика, — вот, троюродный дядя, — она передала фото матери.
— Ослепла? – отреагировала Рита Владимировна. – Разрез глаз совсем другой! И уши не те! Вообще не похож!
Перелопатив все альбомы, Вика уносила их с озабоченным видом, оставив маму с правильно вложенными в ее голову мыслями. Как семена, обильно политые, через несколько дней они дали всходы.
— Ты от кого Глеба родила? – прямо спросила Рита Владимировна у невестки.
— От Максима, — опешила Оля.
— Уверена?
— Да, — пролепетала Оля, обильно краснея, — он у меня первый и единственный мужчина.
— Серьезно? – усомнилась Рита Владимировна. – Это после детдома, что ли? Сказки мне не рассказывай!
— Я правду говорю! – Оля попыталась проявить характер. – А что это за подозрения? Мы с Максимом женаты уже три года! Внуку почти три, а вы только сейчас что-то себе удумали!
Пощечина, звонкая и хлесткая не заставила себя ждать.
— Заткнулась! То, что ты выскочила за моего мальчика по залету, еще не дает тебе право голоса в моем доме! Признавайся, от кого Глеба нагуляла?
— Он от Максима, — разрыдалась Оля, — я никогда и ни с кем! Я только Максима люблю!
— Любить ты можешь, кого захочешь, это дело добровольное. А про Глеба ты мне правду скажешь! Мы со всей родней сличили, не нашей он породы!
— Рита Владимировна, я же сирота, Глебушка может быть похож на моего отца или деда…
— Знаешь, дорогая моя, это может быть и так, а может и не так! А как ты можешь доказать, что ты Максиму была верна? – Рита Владимировна грозно посмотрела на невестку.
— А вы у Максима спросите, — плакала Оля, — Мы же с ним до свадьбы два года встречались, он всех моих друзей и знакомых знает.
— А ты на мальчика не кивай, он не в том возрасте, чтобы мозги иметь! Он пока другой головой думает! А тогда-то и того больше! – отмахнулась свекровь.
— Рита Владимировна, я вам клянусь! Никого у меня, кроме Максима, не было!
— Ну, предположим, — проговорила свекровь.
Отошла на три минуты, а потом подскочила к Ольге и как рявкнула:
— От кого Глеба родила?!
Оля подпрыгнула на месте, повернулась с ужасом в глазах:
— От… от … М.. Максима, — еле выговорила она.
— Ладно, живи пока, потом разберемся!
***
Потом не заставило себя долго ждать.
— Мама, вот тебе официальный документ! – Вика бросила на стол несколько листов бумаги. – Наслаждайся!
— Что это за Филькина грамота? – с раздражением спросила Рита Владимировна. – Ничего я тут не понимаю!
— А это, мамочка, — заявила Вика, — прогрессивный метод определения отцовства. ДНК-тест называется!
— И что там написано?
— А то, что Глебушку Олька нагуляла где-то, а нам подсунула!
***
— Это, сынок, начало 2000-х было, тогда только эти тесты появляться начали, — заканчивала Ольга рассказ, — ни процедуры отработано не было, ни правовой базы. Это Вика подсунула чужой материал, а в суде результаты приняли за чистую монету.
— Дальше понятно, — кивнул Глеб, — развод, исправление в свидетельстве о рождении…
— И очень много нервов и грязи, — добавила Ольга. – А потом было сложно, но, как видишь, и ты вырос, и я не пропала. Да и живем мы хорошо!
— Обидно, мам, — проговорил Глеб. – Понятно, что семейка та еще, но так несправедливо поступить! Я как представлю, что ты одна, без родни, без поддержки, с ребенком на руках…
— Но мы выжили, — ответила Ольга.
— А могли бы и пропасть! А все из-за этих мерзких родственников!
— Оставь, — вяло махнула Ольга рукой, — говорю же, много времени прошло.
Глеб кивнул, но чувство несправедливости продолжало свербеть, требуя мести!
***
— Я всех нашла, — сказала Лена, — но история там странная.
— Ну, что за история? – спросил Глеб.
— Твой отец в тю.рьме, — Лена достала из папки копии документов, которые смогла найти, — а сидит он за то, что спалил собственную дачу, где его сестра проводила время с друзьями.
Погибли и сестра, твоя тетя Вика, и все гости. И сидеть твоему отцу еще долго. Так, ну с тетей понятно, вот данные о захоронении.
А бабушка твоя жива, правда, находится в доме престарелых. Когда ее сына посадили, а дочку похоронили, она немного умом тронулась.
— На ум приходит закон бумеранга, — проговорил Глеб.
— Я думаю, может «ну!» их? – Лена посмотрела на молодого человека. – Они, как бы, свое уже получили…
— Получить-то получили, — кивнул Глеб, — а вот за что, я думаю, стоит сообщить!
Давай адрес тюрьмы и адрес дома престарелых. Будем делать все по закону!
***
От свидания с отцом Глеб отказался, но через суд восстановил отцовство, а папе Максиму отправил только решение суда.
Конечно, из места заключения сразу посыпались письма Глебу, но он их выбрасывал, даже не открывая.
А к бабушке Рите Глеб поехал лично.
— Максим! Максимушка! – воскликнула Рита Владимировна. – Ты ко мне приехал!
— Я не Максим, — ответил Глеб, — но приятно слышать, что бабушка признала во внуке своего сына!
— Нет, ты не Максим, — растерялась старушка, — у него голос другой. Не такой твердый!
— Потому что я его сын, а соответственно, твой внук!
— Внук?
— Глебом меня зовут, Ольгин сын. Ольгу помните?
Девочку из детского дома, которую ваш Максим в жены взял, а потом после навета дочечки вашей, Викочки, из дома выгнал! И с вашим, между прочим, участием!
А потом и отцовство аннулировали по подложным тестам! Помните, бабушка Рита?
— Глебушка! – со слезами на глазах проговорила Рита Владимировна. – А как же ты на папочку своего похож! А он-то сейчас…
— Знаю, — кивнул Глеб, — сидит. Как раз за убийство сестры и сидит! Она уже рассчиталась, а на том свете ей еще черти дровишек подкинут! – Глеб повысил голос. – Папочке я тоже сообщил, что у него теперь сын есть! Пусть теперь сам себя грызет, потому что я ему даже слова не напишу!
— Внучек! Глебушка! – плакала старушка, сидя на кровати. – Да как же так? Разве, так можно?
— А что, незаслуженно? – ухмыльнулся Глеб. – А мне кажется, как раз по делам! И ты доживай тут свои деньки и знай, что ваша семья сама себя наказала и все это вы получили по справедливости!
Он развернулся и вышел из палаты.
Глеб шел по коридору, а вслед ему неслись крики старухи:
— Глебушка! Внучек! Прости нас, Христа ради!
Глеб шел гордо с чувством удовлетворения. Он отстоял честь матери и теперь можно спокойно жить дальше.
Красивой мести не получилось, но справедливость, черт возьми, восторжествовала!
