Максим pa6oтал в такси. Даже если тебе двадцать с небольшим и ты закончил юридический, это не значит, что ты быстро найдёшь подходящую вaкaнcuю.
Где-то Максим уже pa6oтал по пpoфессии, где-то ему не понравилось, как ведут дела. Не всегда честно. Не всегда с уважением. Он не конфликтовал, просто уходил.
– С такими принципами ещё долго будешь баранку по ночам крутить, – гремел отец на Максима.
– Ну не могу я с такими людьми pa6oтать, не могу сломать себя, – повторял упрямый сын…
Максим остановился перед баром. Он был на смене с раннего вечера, остался последний вызов, который он принял на эту ночь. Последний пассажир.
Спина болела, он потер глаза и, потягиваясь, уставился на яркие огни на вывеске бара.
Сюда часто заказывали машину. Лица, конечно, менялись. Но все они сливались в едином образе – завсегдатаи, бессмысленно прожигающие свои ночи. Дни. Жизнь…
Он даже помнил некоторых. Вон те девчонки ехали вечером, красивые и нарядные. Без умолку тарахтели, как сороки. Теперь подруги ссорились, обе босые. Их качающиеся друзья смеялись рядом. Один крепко дремал под стеной.
Драки и ругань, пьяная “отключка” – обыденная картина для этих мест…
Такие напоминали Максиму мотыльков – увлечены яркими огнями, и больше ничего не видят. Их манит постоянное веселье. На самом деле, многие уже попали в капкан. Привязались к разгульному образу жизни, а сама жизнь пролетала мимо.
Судьба мотыльков, которые стремятся к ярким огням, как известно, печальна. Они погибают…
Железное правило Максима – не вмешиваться в дела других. Особенно клиентов. Он отключал эмоции. Не его дело.
Заказчик, которого он ждал, вывалился из этого же бара. Дорогой на вид костюм был измят, пиджак волочился в руке. Он сразу направился к машине.
– Кучер, запрягай, – пробурчал пассажир, с трудом засунув себя на заднее сиденье.
Он кинул пиджак себе под ноги. Несло алкоголем, неряшливый, небритый. На вид ему было чуть больше пятидесяти.
Он попросил остановить автомобиль у дома, на полпути к конечному пункту. На переднее сиденье упала часть суммы за поездку.
– Жди, кучер, – промямлил он и вывалился.
Максим скептично уставился ему вслед. Не выйдет больше. Таксист дал мужику десять минут и уже собрался заводить машину…
Он всё-таки вышел. В руках у пьяного была матерчатая сумка. Молчаливый до этого, теперь он без конца ругался, клял жизнь, всё вокруг него было несправедливо. С женой поссорились, она ушла… Друг обманул…
Максим не отвечал. Пассажир всё бурчал, стараясь говорить очень громко. Музыка в машине не играла, а мужик уже орал во всю глотку.
Тут Максим понял, что криками клиент заглушал слабое скуление, которое доносилось из сумки. Максим пытался поставить свою “стену”. Не его дело. Но в сердце что-то неприятно сжалось.
Вот и конечный пункт – у парка. Неряшливый наклонился к водителю и бросил рядом, на переднее сиденье, смятые купюры:
– На сигареты, кучер, – хихикнул он себе под нос.
Максим уставился на свёрток денег – намного больше, чем нужно. Его отвлёк звонок диспетчера. Максим отвечал “на автомате”, наблюдая в боковое зеркало за удаляющейся фигурой ночного пассажира.
Куда он потащился с этой сумкой? Что задумал?
Он отключил звонок и выскочил из автомобиля, зажав свёрток купюр в руке. Пьяный словно растворился. Освещённый тротуар вдоль дороги был пуст, тогда Максим помчался в темноту парка.
Тусклые фонари слабо раскидывали свет на аллеи с лавками, детскую площадку и деревья. Тёмная фигура показалась вдалеке, у ограждения водного канала. Затем исчезла…
Максим подбежал и перегнулся через ограждение, рассматривая нижний ярус. Внизу, вдоль стены канала, лентой тянулась узкая полоса асфальта. Высота всего около метра.
Да. Мужик сидел здесь, свесив ноги. В воду, на его глазах, погружалась сумка…
Максим быстро перелез ограждение и спрыгнул, оказавшись рядом с мужиком. Он потянулся за сумкой, ухватил за ручку и быстро вытащил её к полоске суши вдоль воды.
Хорошо, что канал был не очень широкий. Кто-то слабо трепыхался внутри. Максим расстегнул молнию на сумке. Из темноты удушливого плена на него уставились два огромных глаза. Маленькая собачонка дрожала всем телом.
“Бултых!” Максим оглянулся. Мужчина плюхнулся в канал и стоял по пояс в воде.
– Хотел потонуть, кучер! – жалко промямлил он, растерянно глядя на воду вокруг, – на такой глубине и стыдно.
Канал был неглубокий, декоративный, рассчитанный на привлечение уток и создания живописной атмосферы в парке.
– Нашёл, где топиться, – покачал головой Максим, вытаскивая гладкошёрстную собаку из мешка.
Её тело было слабым, обмякшим, и только лёгкие вздрагивания и тихое поскуливание выдавало в ней жизнь.
– Собака тебе что сделала?
Молчание. Пьяный понемногу приходил в себя. Он уставился на сумку, потом перевёл взгляд на дрожащее существо. Округлив рот, мужик смотрел на собаку, будто видел её впервые.
Кажется, в баре ему не только наливали, но он ещё употребил что-то сильнодействующее…
– Вылезайте, домой отвезу, – сказал Максим, направляясь к лестнице, чтобы подняться наверх.
Медленно качая головой, мужик стал выбираться из воды. Максим нашёл в багажнике свой “гаражный” комбинезон, в котором возился с машиной.
Пассажиру, Георгию, пришлось немало постараться, чтобы избавиться от мокрых прилипших к телу брюк и забраться в комбинезон Максима…
*****
– Прости, Бонюшка, прости дурака пьяного… – он гладил маленькую собаку рыжего окраса, а та удивлённо смотрела на хозяина, прижимаясь к Максиму.
Они сидели на кухне Георгия и пили кофе. Его квартира была обставлена со вкусом, каждый уголок говорил о достатке хозяев. Теперь уже только одного хозяина…
В зале на полу, под осколками стекла, лежала фотография, рама разбита. Женщина приятной внешности и Георгий улыбались, выглядели счастливыми.
– Вы зачем… – начал было Максим, но Георгий его перебил:
– Кучер, давай на “ты”. Ты меня спас, ты её спас, – Георгий прижал кулак к груди и качал головой, уставившись на Максима.
Взгляд ночного пассажира ещё опасно блуждал. Казалось, ему тяжело удерживать его на чём-то одном.
– Так, ну во-первых, я Максим, а не кучер, я же Вас… тебя не называю Герасим… – Максим поставил кружку с кофе на стол и погладил Боню, которая не слезала с его колен, – Зачем собаку утопить хотел?
– Я… думал чёрт у меня там… – грустно проблеял Георгий, запинаясь, – помню, зашёл домой, взял Боньку, хотел жене отвезти. Она возле парка живёт, к дочке перебралась…
– Значит, ты не Герасим, а Вакула, черта в мешке таскал… – горько усмехнулся Максим.
В душе ему было не смешно. Это первая ступень. Дальше, если Георгий не одумается, будет всё хуже и хуже. Он видел много примеров у бара…
– Я просто дурак. Сказочный, – Георгий вздохнул, – жена ушла без Бони. Забирай, говорит, раз хочешь, только бы я тебя не видела больше…
Максим сам хотел уйти, но смотрел на дрожащую Боню, и не мог. Они неловко молчали. Каждый думал о своём.
Много “что если…” вертелось у таксиста в голове. За окном первые лучи солнца смело разгоняли ночную темноту.
– Ну вот что, я собаку себе пока возьму, – сказал Максим, вставая.
– Да… – промямлил Георгий, который только грустно смотрел, как Максим подхватил Боню на руки и вышел в коридор…
*****
Боня оказалась дружелюбной дамой. Она быстро нашла общий язык с Нафаней – чёрным пушистым котом Максима.
Нафаня не любил много двигаться и много разговаривать. Он лениво вытягивал “Мяяу” в нескольких случаях – когда хотел есть и наблюдал за птицами из окна. Они его жутко возмущали.
Боня не растерялась в новой обстановке и сразу присмотрела себе кресло для сна и игрушку Нафани для развлечений. Нафаня заинтересованно наблюдал, как собака кружится с его пушистым мячиком.
Он лениво уселся рядом, и… присоединился к игре. Так они и гоняли мяч по очереди, а потом легли спать бок-о-бок.
– Это не Боня, это волшебница… – пробормотал Максим, – такую собаку чуть не погубил…
Максим всё думал о ночном пассажире. Какой у него был пустой и растерянный взгляд, теперь он жил один… Сначала он чувствовал к нему презрение, но теперь оно сменилось жалостью.
Максим вышел из дома поздно вечером. Он отвёз одного пассажира, а потом поехал… поехал к дому Георгия.
Он просто хотел убедиться, что у вчерашнего знакомого всё нормально. Впервые в жизни его стена безразличия была сломана… впервые он вмешался в дела клиента… сам нарушил своё правило.
Квартира Георгия была на втором этаже. Зайдя в подъезд, Максим услышал частые стуки в дверь. Он остановился на лестнице, ведущей на второй этаж. И точно. Это барабанили в квартиру его ночного пассажира.
– Папа, открывай, папа! – девушка часто стучала кулаком об дверь и звонила, потом снова барабанила, – папа, у меня нет ключа, открой!
Громыхнул замок соседней двери, за ней показалась женщина в халате:
– Варя, хорош шуметь! – прохрипела соседка. Прокашлявшись, она добавила: – твой отец уже как пару часов назад уехал. Видела в окно его.
Дверь захлопнулась.
– Куда… так поздно? – пробормотала девушка себе под нос.
Максим поднялся на этаж. Он рассказал, что подвозил её отца ночью, но умолчал про собаку… Пусть Георгий сам расскажет, если захочет…
*****
В баре его не оказалось. Снова схожие лица, схожие крики. Максим спросил у некоторых бывших клиентов. Они часто вызывали такси. Мужчину в костюме никто не видел.
Варя подошла к машине, расстроенная.
– Возможно, он в парке, – предположил Максим, – он хотел поехать к твоей маме, и мы заезжали в парк, потом я привёз его домой.
Максим уже и забыл, что должен был сегодня работать.
Они подъехали к парку. Всё повторялось. Снова тусклый свет фонарей пытался дотянуться до площадки и деревьев, но они оставались наполовину закутанные в ночную темноту.
Всё повторялось… Максим поспешил к каналу. Он не любил фантазировать, у него не разыгрывалось воображение по мелочам, но в этот раз перед его глазами ясно вырисовывалась страшная картина – плавающее в воде тело.
– Куда ты? Может, он где-то на площадке сидит? – Варя спешила за молодым человеком.
Максим подбежал и, как прошлой ночью, перегнулся через ограждение.
– Меня там нет, – услышал он чёткий трезвый голос откуда-то из темноты.
В нескольких метрах от Максима, у ограждения, стоял Георгий. Максим подошёл ближе. Ночной пассажир был опрятным, выбритым, в чистом костюме.
– Папа! – подбежала Варя.
Она обняла отца. Девушка очень переживала.
– Я подумать сюда приехал… – Георгий посмотрел на Максима, оба поняли друг друга, – спасибо, что вспомнили про меня.
Грусть всё так же маячила в глазах мужчины, но вчерашнего отчаяния в них уже не было. Максим подумал, что тяжело остаться одному в непростой ситуации. Они сели на лавку.
– Я по глупости “профукал” свою юридическую фирму партнёру, друг называется… Жена разозлилась, ушла. Мне казалось, что в моей жизни вот такой тусклый свет теперь, и лучше уже ничего не будет, – Георгий окинул взглядом парк. – Вчера я думал, что утро для меня уже никогда не наступит. Я столько глупостей наделал…
Максим и Варя молчали.
– Мама больше не злится, я приехала сказать… – тихо проговорила Варя, – она ещё не готова сама с тобой разговаривать. Но остыла. Говорит, начнём всё заново…
В глазах Георгия появились огоньки надежды.
– Ты не сделал ничего, что нельзя исправить. Это самое главное, – кивнул Максим, а Георгий благодарно посмотрел на него.
– Папа, а где Боняша? Я столько стучала, и она ни разу не гавкнула в квартире… – Варя посмотрела на отца, а тот посмотрел на Максима.
– А хотите кофе? Или чай? – предложил Максим.
– Давай, – бодро отозвался Георгий, – я теперь только чай пью…
*****
Боня радостно подскочила сперва к Варе, затем к Георгию. Её глаза выражали любовь. Она всё так же верила своему хозяину, как и прежде. Несмотря на всё, что он сделал…
Сердце Георгия разрывалось на куски. Как он мог… Он обнял собаку, прижал к груди. Вот она – преданная и чистая любовь животного. Всепрощающая любовь.
Георгий подумал, каким он был дураком. Самым большим на свете. Точно, что сказочным. Деньги можно снова заработать, с женой помириться, разве стоило из-за всего так…?
Иногда просто нужно дать время. Отпустить ситуацию. И жизнь всё решит…
Георгий и Максим вместе открыли юридическую фирму. На такого партнёра, как Максим, можно было положиться, даже жизнь свою ему доверить. А как немного таких людей.
Клиенты Георгия снова стали к нему обращаться, им название фирмы было неважно. Важен был человек.
А Боня решила остаться с Нафаней, уж очень им было весело вдвоём. Варя постоянно с ней виделась, а потом стала её хозяйкой. И Нафаниной тоже…
