Над столом повисла тишина, а гости пребывали в состоянии глубоко шока. От кого угодно они могли ждать подобного поступка, но уж точно не от Юли. Спокойной, услужливой, покладистой, исполнительной.
Ко мне родня мужа должна приехать, человек десять. Поселим их в гостинице, но откормить их надо дома и с размахом! Так что, только на тебя одна надежда!
— Не знаю, Наташ, — ответила Юля. – Операция сложная. Потом недели две-три в больнице, а потом больничный для восстановления. Врачи говорят, что аж пятьдесят дней.
— Не-не, сестренка! Так дела не делаются! Ты давай там, в темпе вальса, и чтобы через три недели была, как штык! Это ж родня мужа! Важнее них, только коронованные особы!
— Ну, что, гости дорогие? Наелись? Напились? Угодила я вам? – спрашивала Юля, встав во главе большого стола.
— Да, сестренка, — довольно произнес Борис, — ты, как всегда, на высоте!
— Согласна на все сто! – поддержала брата Наташа. – Мы с тобой у матери вдвоем готовить учились, но у меня так вкусно никогда не получается! Не зря же я тебя всегда зову готовить на мои праздники!
— Мамуль, — произнесла Настя, — а мне же опять из фитнес зала не вылезать! Но остановиться я не могла!
— Мам, я к тебе жену пришлю, чтобы ты ее готовить научила, — закивал Андрей.
— Вот поэтому я на тебе и женился! – произнес Василий и сыто рыгнул. – Пардоньте!
— Угодила, значит! – Юля широко улыбнулась. – А теперь, все мои дорогие и любимые, — она сделала паузу, во время которой с ее лица исчезла улыбка, — проваливайте все из моего дома!
Это был последний ужин, который я для вас приготовила! И последний раз, когда я для вас корячилась! Теперь я не хочу вас ни видеть, ни слышать, да и знать вас не хочу!
Она взяла со стола салатницу, огромную и массивную, и со всей дури ахнула ею об пол!
— Баста, карапузики! Кончилися танцы! – проговорила она с недоброй ухмылкой. – Больше на себе я никому не позволю ездить! А особенно вам!
Над столом повисла тишина, а гости пребывали в состоянии глубоко шока. От кого угодно они могли ждать подобного поступка, но уж точно не от Юли. Спокойной, услужливой, покладистой, исполнительной.
— Офигела? – спросил Василий.
За что сразу же получил пощечину от супруги.
— В скорую звоните, у нее психический припадок! – воскликнула Наташа.
Юля взяла в руки графин с остатками сока:
— Кто к телефону потянется, в голову получит! – Юля мило улыбнулась. – А чего вы, собственно, замерли? Руки в ноги и разбегайтесь! Таракашки вы мои ненасытные!
— Юля! – строго сказал Борис. – Я тебе, как старший брат говорю: успокойся и приди в себя!
— Нет! – с улыбкой ответила Юля. – Я больше не хочу вам всем прислуживать! Не хочу и не буду! И угождать не буду! И бежать сломя голову, потому что кто-то что-то сделать сам не может! Все! Хватит!
— Да, какая муха тебя укусила? – спросил Василий, потирая покрасневшую щеку. – Нормально же все было!
— Я же не просто так вас всех собрала, — Юля присела на стул и откинулась на спинку. – Ваша наглость перешла все пределы. Кстати, уже очень давно!
Но последний ваш демарш показал мне, насколько вы обнаглели. И поэтому я больше не хочу вас всех видеть в своей жизни!
— Так мы ничего не сделали, — проговорил Андрей.
— Вот именно, сыночек! Вот именно!
*** Говорят, что жизнь надо прожить правильно. И не поспоришь. А вот как это «правильно»? И кого не спроси, каждый говорит что-то свое, особое.
Юля прожила сорок пять лет с полной уверенностью, что живет жизнь именно правильно. В крайнем случае, самой себя ей было упрекнуть не в чем.
Родилась она в семье третьим ребенком, да второй сестрой. Родителей радовала, брата обожала, сестру не доставала. Выучилась, работать пошла. Звезд с неба не хватала, но и в хвосте не тянулась.
В свое время замуж вышла, двоих детей родила. Женой была верной, любящей, во всем мужа поддерживала, без причины не ругала. Матерью была хорошей. Детей воспитала и выучила, да в жизнь отправила.
А по взрослости, контакта с братом и сестрой не теряла. Когда помочь, когда отпраздновать, когда с проблемами справиться, когда и порадоваться. Доброй ее считали, отзывчивой, умной да понимающей.
Потому Юля и считала, что жила жизнь правильно. А вот в сорок пять лет она узнала, что такое быть брошенной в одиночестве, да еще и в самый нерадостный момент.
*** — Юлия Михайловна, — врач заглянул после обеда, — все анализы пришли, противопоказаний нет. Назначаем операцию?
— Конечно, доктор, — грустно проговорила Юля, — вопрос же уже решен.
— Я понимаю, — ответил врач, заметив подавленность пациентки, — но мало ли…
— Назначайте, — махнула рукой Юля. – Раньше начнем, раньше закончим.
— Хорошо, — врач сделал запись в карте. – Сегодня еще ужинаете, завтра ни-ни, а послезавтра операция.
Он повернулся к Юлиной соседке по палате:
— Катерина, с вашими анализами не все ладно, будем разбираться.
— Хорошо, Олег Олегович, — сказала Катя.
А когда врач вышел, спросила у Юли:
— Чего ты потухшая такая? Операции боишься?
— И это тоже, — кивнула Юля. – Муж еще… — глянула на телефон.
— А меня мой с песнями провожал, — усмехнулась Катя. – Чувствую, свезет детей к матери, а сам устроит праздник! Ну, ничего, потом отработает! Может, и твой в отрыв ушел?
— Судя по последнему голосовому сообщению, уже в полный рост, — Юля поджала губы. – Знает же, паразит, что у меня операция! И какая, знает! Нет бы, поддержать! А он уже с друзьями на стакане!
— Ай, — отмахнулась Катя, — все они такие! Кошка с дома, мышки в пляс!
— И все равно обидно, — ответила Юля. – Удаление матки – дело серьезное. Хоть какое-то участие проявил бы! Я же ему говорила, что и страшно мне, и как никогда в поддержке нуждаюсь. А он, только я уехала, два коротких сообщения, и вообще даже не отвечает!
Катя была моложе Юли лет на десять, и опыта ей недоставало, чтобы успокоить и подбодрить, потому разговор затих сам собой.
Ужинать Юля не пошла, а с собой принципиально ничего не брала, потому что знала, что перед операцией поголодать нужно будет. Лежала тихо, рассматривая потолок.
А вспомнился ей случай, когда Вася на работе ногу в двух местах сломал. Так она тогда к нему в больницу каждый день ездила. После работы, на маршрутках. Покормить домашним, одежду чистую привезти. Сидела с ним допоздна, поддерживала. А сама потом лишь к полуночи домой добиралась.
Когда его домой отпустили, отпуск взяла, чтобы помогать первое время. И тоже ведь, как белка в колесе.
Ни словом, ни взглядом, ни помыслом не отказала любимому мужу в помощи. И воду носила, и с ложечки кормила, и мыла, и брила, и чесала.
— Вот за что он так со мной? – спросила Юля, когда Катя вернулась с ужина.
— Не только твой так себя ведет! – улыбнулась Катя. – Все они такие! Потребители! В школе их, что ли, учат бабам на шею садиться?
Я своего на работу три года гнала, через знакомых устраивала, местечко пожирнее выбирала. А ему все не в масть.
Пока не пригрозила, что разведусь и на алименты поставлю, ни в какую работать не хотел!
— Мой работает, — ответила Юля.
— У твоего другая блажь, — Катя повела руками, — все одно – эксплуататоры они! Если сразу не приструнить, на шею сядут, ножки свесят, так еще и погонять будут! Это-то я уяснила!
Да и Юля уже начинала понимать, что муж у нее как сыр в масле, да по сметане, а она вокруг него на задних лапах.
— Может, я зря на него дуюсь? – все же спросила Юля. – Из-за операции нервничаю, вот и накрутила себя?
— Одно другому не мешает, — ответила Катя. – А факт, что от него слова доброго не слышно – на лицо! Мой, хоть какой-никакой, а каждый день приходит, соки-фрукты таскает, звонит, сердечки в телефоне шлет.
Юля отвернулась и укрылась одеялом с головой.
*** Проголодать день, даже если очень надо – не просто. Юля планировала отвлекаться беседой с соседкой. Но ее, как с утра послали на анализы и исследования, так Катя появлялась набегами и ненадолго.
Телефон в руке:
— Родные люди не откажутся поговорить, чтобы время скоротать, — подумала Юля.
Сын Андрей трубку не взял. Прислал лишь сообщение, что перезвонит. Дочка Настя дважды сбросила, а потом номер стал недоступен.
— Хорошие детки, — проговорила Юля, находясь в замешательстве.
— Не берут трубку? – спросила Катя, переводя дух между исследованиями.
— Представь себе! – ответила Юля. – Неужели так сложно ответить матери?
— Взрослые?
— Даже живут уже отдельно.
— Все, мама, забудьте! Их вы теперь увидите, когда им что-то понадобиться! Из гнезда птички выпорхнули, теперь только попутным ветром их и занесет!
Моему старшему шестнадцать, так он уже меня в грош не ставит. А если живут отдельно, так и вовсе родители без надобности! Хорошо, если на поминки явятся!
— Нет, что ты! У нас прекрасные отношения! – заверила ее Юля.
— А чего ж тогда трубку не берут?
Катя побежала дальше, а Юля задумалась.
«И действительно. Неужели так сложно найти минуту, чтобы с мамой поговорить? Да и все их визиты в последнее время были связаны с тем, что денег просили. Не в долг, а сколько не жалко».
*** Грустно было чрезвычайно. Но правильно Катя сказала: «Выпорхнули птенчики». Теперь своей жизнью живут. О родителях вспоминают, лишь, когда им что-то надо.
Снова набрала мужу. Ответа нет. Написала сообщение. Осталось непрочитанным.
— Эх, Вася-Вася! – произнесла она. – Не забаловал бы!
Только к вечеру он объявился. Сообщение прислал:
«Где у нас сбережения лежат? Зарплата кончилась, жить не за что!»
А Зарплата у него была три дня назад.
— Однако! – оценила способности супруга Юля. – Пир горой, вино рекой!
Но отвечать супругу не стала. Вот если бы он хоть пол словом намекнул, что волнуется за нее, тогда сказала бы. А так, пусть сам разбирается.
*** Брат Борис на звонок ответил, но сказал, что занят и бросил трубку.
— Мда, он занят, — произнесла Юля.
Кати в этот момент не было, поэтому Юля реплики не дождалась. А вспомнила, как полгода на два дома жила, когда Борю бросила его жена, оставив детей. За ними-то Юля и ухаживала. И за маму была, и за кухарку, и за уборщицу, и за все остальное, пока Боря новую женщину не нашел.
Так еще и с ней пришлось конфликты улаживать, потому что Боря требовал любви к детям, а она своих хотела, а чужие ей были поперек.
— Полтора года я их мирила, а ведь ни слова благодарности не было. Так еще и сейчас он занят.
А когда Юля перезвонила вечером, короткие гудки и отбой.
— Спасибо, братик, за черный список!
Кстати, он тоже знал, что Юле предстоит сложная операция. Когда он просил детей забрать на месяц, Юля впервые отказала, сославшись на операцию.
*** Сестра Наташа уделила Юле всего пять минут. Да и то, не здоровьем и самочувствием интересовалась:
— Ты когда дееспособной будешь? Ко мне родня мужа должна приехать, человек десять. Поселим их в гостинице, но откормить их надо дома и с размахом! Так что, только на тебя одна надежда!
— Не знаю, Наташ, — ответила Юля. – Операция сложная. Потом недели две-три в больнице, а потом больничный для восстановления. Врачи говорят, что аж пятьдесят дней.
— Не-не, сестренка! Так дела не делаются! Ты давай там, в темпе вальса, и чтобы через три недели была, как штык! Это ж родня мужа! Важнее них, только коронованные особы!
— Наташ, мне страшно, — произнесла Юля.
— Давай, не придуривайся! Чик-чирик и в б..ой! Все, мне бежать надо!
Вот это было обидно. «Чик-чирик и в б..ой!»
— А ничего, что операция полосная? Осложнения могут быть! Черт знает, что может быть! – произнесла Юля, глядя на телефон. – А этой повар-кулинар понадобился! Годов под полтинник, а готовить не научилась!
А Наташа постоянно вызывала младшую сестренку, чтобы та готовила для Наташиных гостей. То у нее коллеги, то друзья мужа, то торжественное празднование чего бы то ни было.
Так Юля пару дней от плиты не отходит, а за стол ее ни разу не пригласили.
— Ты, что? – возмущалась Наташа. – Там же чужая компания!
А то, что Юля на эту чужую компанию наготовила, в расчет не бралось.
Операция прошла без осложнений, но в больнице продержали еще две недели. Юля принципиально никому не звонила. Все ждала, кто о ней вспомнит. Никто не вспомнил: ни муж, ни дети, ни брат с сестрой.
Много думала Юля, пока не пришла к судьбоносному решению.
*** — Юлька, что ты за бред несешь? – возмутился Борис. – Тебе вместе с маткой кусок мозгов удалили?
— А ты вспомнил! – обрадовалась Юля. – А я думала, что уже никто и не вспомнит!
Она встала снова во главе стола.
— Послушайте сюда, мои дорогие родные люди! Я пролежала в больнице две недели, и никто, ни одна живая душа не побеспокоилась, как я и что со мной!
Никто! Ни братец любезный, дети которого меня любят больше, чем новую маму. Ни сестрица, которая меня всю жизнь использовала в качестве бесплатной кухарки.
Ни муж любимый, который умудрился спустить не только всю зарплату, но и все сбережения, что мы на дачу копили.
Ни детки дорогие, которым я жизнь подарила! Никто даже не позвонил!
Шепоток возмущения повис над столом.
— Я всю жизнь для вас была готова делать все, что вам было нужно. И вот единственный момент, когда мне понадобилась даже не помощь, а простое участие, и вас никого не было рядом!
Я так подумала, что если я такое перенесла сама, то я сама со всем справлюсь! А вот у вас на побегушках я быть больше не хочу.
Она стала обращаться ко всем по очереди:
— Вася, развод и без разговоров! Ты валишь на фиг из моей квартиры!
— Дети, вы живете своей жизнью? Вот и живите дальше! Надо будет помощь – к папе! Маму вы потеряли!
— А вас, Боря и Наташа, я призираю и видеть больше не хочу! Нянек и кухарок нанимайте на стороне! Хватит!
— Да ты что? Ты вообще нормальная? Как так можно? – доносились голоса родственников.
— Все дружно встали! – скомандовала Юля. – Выстроились в очередь! И ко всем чертям из моей жизни! Я, наконец-то, хочу пожить для себя, а не для вас!
Вооон! Оставшись одной в квартире, Юля присела за освободившийся стол, и сказала:
— Переборщила с эмоциями, — она глянула на осколки салатника. – А новую жизнь начну с нового салатника!
