Всё, Дим! Больше я не поеду туда, хоть что мне говори, хоть как проси, но ноги моей больше не будет у твоей матери! – устало и несколько озлобленно сказала Марина мужу, приехав домой от его матери.
— И тебе привет! – не понимая, что происходит, сказал он. – А в чём дело-то?
— В чём дело? – спросила Марина. – Да, собственно, ни в чём, кроме того, что меня сегодня она обозвала такими словами, которых я даже в подворотне бы не услышала! Столько грязи было вылито на меня, что…
— Эй! Эй! Эй! – Дима увидел, что его жена сейчас расплачется от переизбытка негативных эмоций, и подошёл к ней, чтобы обнять и утешить.
— Нет! Не надо! Просто больше ничего… Повторяю: НИЧЕГО! Мне не говори про свою мать, про то, что ей нужна какая-то моя помощь или что-то там ещё! У тебя есть сестра – её родная дочь, вот пусть она приезжает со своего института, где она держится на «честном слове», и помогает ей, а не шляется по клубам и барам с мужиками! А моей ноги там больше не будет! – сдержав свой момент слабости, решительно сказала Марина мужу.
— Марь, не принимай ты всё это так близко! Ты же знаешь, что мама и на меня постоянно срывается, орёт, матерится, иногда и швырнуть что-то может! Просто она… Она такая! И в этом нет ничего сверхъестественного! Ей тяжело было в жизни, вот она и стала такой озлобленной, но помогать же ей всё равно надо! Она злится на Ирку за то, что та совсем распустилась, а ты чаще всего с мамой видишься, вот она и срывается на тебя, потому что Ира трубку не берёт, когда мама ей звонит, только денег постоянно требует! А ты теперь…
— А я теперь там никогда в жизни не появлюсь! Я это уже сказала тебе! Так что запомни это и больше не начинай эту тему! Хочет помощи, нужно очень сильно помочь ей – пусть учится нормально общаться с людьми, тем более теми, кто к ней едет по первому зову! Понял?
— Понял… — угрюмо ответил Дима супруге. – Только ты всё равно не права…
— Что? Я не права? Это в чём же? – возмутилась Марина в ответ.
— Люди разные бывают, характеры у них такие, но это не значит, что она плохая! Она же меня нормальным вырастила, хотя, как она меня только не дубасила в своё время, а вот если бы она этого не делала, кто знает, где бы я сейчас был! – рассказал Дима. – Ирку вон она берегла от всего, и что из неё получилось?
— Очень, вот просто ОЧЕНЬ за тебя рада, но мне такая модель отношений: невестка-свекровь – не подходит! Повторяю: хочет помощи – пусть научится нормально, по-человечески общаться, а мне всё остальное, отмазки, оправдания её – не интересны! Всё!
После этих слов Марина ушла в спальню, она очень хотела побыть одна после грандиозного скандала со свекровью, который та развела на пустом месте. Просто из-за того, что Марина одета была не так, как нравилось или как подходило для домашних дел в доме свекрови. Просто из-за такого пустяка.
Дело было в том, что Жанна Николаевна практически не ходила, были большие проблемы с ногами, и пока дома ещё жила младшая сестра Димы – к Марине никто не лез, никто её не просил помогать, ездить, что-то делать, всем этим занималась её дочка. Да и проблем тогда никаких в отношениях Марины и Жанны Николаевны не было. Они просто пересекались на каких-то праздниках, поздравляли друг друга в сообщениях иногда, очень редко созванивались и всё. Собственно, идеальные отношения были! Но вот только жаль, что ненадолго…
Когда младшая сестра Димы поехала учиться в другой город, Марина стала «девочкой на побегушках» для своей свекрови. Сначала всё шло нормально, Марина приезжала к свекрови, помогала с уборкой, готовкой, это ей было не в напряг, но спустя пару месяцев, Жанна Николаевна сначала начала жаловаться невестке на свою дочь, что ту вроде бы хотят отчислить с учёбы за плохую успеваемость, прогулы, сама же Ира, так звали младшую сестру Димы, говорила матери, что это только из-за того, что она живёт в общежитии. И вот большую часть своей пенсии Жанна Николаевна стала отправлять дочери, чтобы та сняла себе отдельное жильё, Дима стал помогать также сестре, потому что снимать квартиру, учиться и жить, не работая, было недёшево. Но Ира стала учиться ещё хуже. Все деньги она спускала на гулянки, разные тусовки и кучу новой одежды, хотя шмоток у той и так была целая гора.
От того, что Жанна Николаевна очень злилась на свою дочь, которую всю жизнь заставляла подчиняться правилам, не отпускала гулять надолго, помогать по дому, потом вообще заботиться о ней самой, кричала на неё часто, иногда даже рукоприкладство к ней применяла, когда дочь слишком уж распускалась, Жанна Николаевна ещё больше, чем раньше, начала озлабливаться.
Ведь хотела же вырастить нормальную дочь, а не легкомысленную девицу, которая только и делает, что думает не тем, чем надо. Вот она и стала срываться на единственного человека, который был рядом чаще других. А этим человеком стала именно Марина, невестка, которая приходила на любой зов о помощи, потому что ей было не сложно по пути с работы заехать и чем-то помочь больной свекрови.
Но когда крики Жанны Николаевны на Марину стали уже невыносимыми, Марина начала переосмысливать всё это, всю свою помощь этой женщине. Потому что никогда ни малейшим словом или жестом не обидела и не оскорбила её, в отличие от самой свекрови, которая явно путала Марину со своей дочерью, обзывая разнообразными словами её по смыслу подходящие только для падшей женщины, которая тянет в свою постель всех, кто платит за неё.
Пару недель Дима не трогал жену, никак не напоминал о своей матери, старался сам ездить к ней, иногда оставался с ночёвкой у неё, потому что он и так работал до девяти вечера почти каждый день, а теперь ещё и к матери надо было ездить ему, а не жене. Он был очень недоволен этой ситуацией всей, пытался поговорить с матерью, узнать, почему она так срывается на Марину, хотя та ведь выкладывалась по полной, чтобы помочь Жанне Николаевне, а в ответ он получил:
— Да потому что ты выбрал себе в жёны первую попавшуюся легкодоступную дрянь, которая даже на работу одевается, как на панель! И твоя сестра такая же! А всё это наша Ира, ты думаешь, от кого переняла? Да от твоей жёнушки! Так что даже не проси меня как-то по-другому к ней относиться! Я сживу её с этого света, чтобы нормальные женщины, такие как я, могли иметь хоть какой-то шанс на хорошее будущее! И Ирочку нашу надо вернуть назад, иначе она совсем там пропадёт!
Как только Дима не пытался переубедить свою мать, что Марина не такая, что она, наоборот, пыталась посодействовать, как-то объяснить Ире, что нельзя так себя вести и надо хоть иногда приезжать домой, помогать матери, а не только деньги требовать с неё и с брата, но Жанну Николаевну было уже не переубедить. Она во всём, вообще во всём теперь винила только свою невестку. Почему так было, Дима не знал.
А что касается того, как Марина одевалась… Она была красивая женщина, с красивой фигурой, и, конечно, она старалась одеваться красиво, только то, что для Марины красиво и солидно, для её свекрови было вульгарно и мерзко, потому что она даже во времена своей молодости такого себе позволить не могла. И дочь постоянно одевала в разнообразные мешки. Да, одежды у Иры было много, но только той, которую одобряла её мать, ведь она всё это покупала дочери.
И вот в очередной раз, вернувшись от своей матери уставший, голодный и злой, Дима сказал своей жене:
— Всё! Я больше не могу вот так туда ездить! Твоя очередь!
— Не поняла, ты сейчас о чём? – уточнила Марина у мужа, хотя сама знала, о чём он, но просто она же уже говорила ему, что больше к его матери никогда в жизни не поедет.
— Как о чём, Марин? О маме! Я не могу разрываться на два дома, ещё и на работу свою! У меня сил и нервов уже на это не хватает! Так что привыкай к ней, как хочешь, но теперь она твоя зона отвественности!
— Ты думаешь, что я вышла замуж, чтобы у матери твоей личная прислуга была или что? Если ей что-то надо, пусть сестрёнку твою вызывает, а не меня!
— Ты сейчас серьёзно решила про Иру вопрос поднять?! – прикрикнул Дима на Марину. – Да мама из-за неё тебя и ненавидит! А теперь ещё и я вкисаю почти каждый день не по-детски!!!
— Не поняла! Почему это из-за неё?
— Да потому что мама считает, что это ты на Иру так плохо повлияла, что та не учится нормально, а только о мужиках и вечеринках думает! Что это на тебя она насмотрелась и затаривается теперь всяким откровенным шмотьём! Понимаешь? Это всё из-за тебя!
— Так погоди! – хоть рот Марины и был в полуулыбке, но в глазах читался и страх, беспокойство, озабоченность и непонимание. – Это теперь и ты меня в этом винишь? Винишь меня в том, что твоя сестричка по рукам там пошла?!
— Да это же она на тебя насмотрелась! На тебя! На то, как ты одеваешься, на то, как ты марафетишься на работу постоянно, на то, как ты, флиртуя со всеми разговариваешь! Это же твоя всё школа!
— Ты сейчас серьёзно?! – возмутилась Марина. – Моя школа? А ты видел вообще одноклассниц своей сестры? Видел тех, с кем она в универе учится? Девчонка просто вырвалась на свободу из этого концлагеря, где ей всё запрещалось! И всё то, что она не могла делать тут, вылилось в стократном размере там! Так что не надо меня винить в том, что я слежу за собой и хорошо выгляжу! Понял?
— Конечно! Это все вокруг виноваты, кроме тебя! Да? Мама моя виновата, что она болеет и что ей нужна помощь! Твоя помощь, женская! Ирка виновата в том, что она насмотревшись на тебя, но, по твоим словам, на всех остальных стала таким мерзким существом! А я виноват в том, что прошу тебя всего лишь быть хорошей женой, помогать мне с тем, с чем я сам не могу справиться!
— Вот, значит, как, Дим? – спокойно спросила мужа Марина, хотя это спокойствие не означало ничего хорошего ни для этого разговора, ни для дальнейшей семейной жизни. – Так это всё моя вина, значит, да?
— Нет! Давай я буду во всём виноват, я, моя мама и сестра? Давай так будем думать! – съязвил Дима. – Просто до твоего появления в нашей жизни всё было ровно и хорошо! Каждый знал свою роль в жизни! А ты… Ты даже маме моей съездить помочь не можешь… — как будто на последнем издыхании договорил он.
— Я чуть меньше года почти каждый день ездила к твоей матери на её вызовы! В рабочие дни, в выходные! Готовила, стирала, убирала там у неё! Пока она не перешла черту в обращении со мной! Я больше не собираюсь ни для кого из твоей семейки делать хоть что-то! И да, тебя это тоже касается, дорогой мой!
— Что ты хочешь этим сказать? Что ты собралась уйти от меня? Ты что, хочешь взять меня и бросить сейчас, когда мне и так плохо?
— Так я же во всём виновата! Зачем тебе рядом женщина, которая… Как ты там сказал? Не приходит на помощь к твоей мамочке, потому что та её оскорбляет и винит во всех мирских грехах! Которая испортила твою сестру до такой степени, что та вместо учёбы только мужиками, шмотками и тусовками интересуется! Хотя, я, кстати, даже на корпоративы рабочие не хожу! За всё время совместной жизни с тобой я только к паре подруг на день рождения ездила, и то с тобой вместе! Но я всё равно худшая жена в мире! Ведь так тебе сказала твоя мамочка, и теперь это говоришь мне, и ты!
— Марин, я совсем не это хотел сказать! Ты меня совсем не так поняла! Я говорю…
— Да плевать я хотела, что ты там говоришь! Просто я больше не собираюсь жить с тобой, как на пороховой бочке, заботиться о твоей мамаше и смотреть сквозь пальцы на то, что ты наши семейные деньги отправляешь своей сестричке, а потом винишь во всех её проделках меня! Всё! С меня хватит!
— Марин… — грустно и виновато обратился Дима к супруге.
Он хотел подойти к ней, обнять её, успокоить, как-то наладить ситуацию, но она только сказала на это:
— Нет! Не трогай меня! Даже пальцем не прикасайся! Хочешь себе нормальную жену? Так пусть тебе твоя мамочка её подберёт! Ту, на которую ты даже смотреть не захочешь, но зато она будет отвечать всем требованиям вашей семейки!
Марина вышла из спальни, взяла что-то в ванной, вернулась назад, взяла свой рюкзак-ручную кладь для поездок в командировки, уложила туда какие-то вещи, документы свои и уехала, потому что оставаться с Димой она больше не хотела. Он доуничтожил то, что начала уничтожать его мать…
На следующий день Марина подала на развод, тянуть резину с этим не было смысла никакого. А вместе с разводом она подала ещё и на раздел имущества, потому что ипотечную квартиру она не собиралась оставлять мужу и его семейке.
После развода, продажи квартиры и всей делёжки, Дима вернулся жить к матери, он не хотел этого, старался различными ухищрениями вернуть домой сестру, всё равно её к этому времени уже отчислили с учёбы, но Ира не собиралась возвращаться в эту каторгу.
А Марина сначала снимала квартиру недалеко от работы, а потом, после получения денег с продажи ипотечной квартиры, внесла их в первоначальный взнос уже своей личной квартиры, на которую точно никто, кроме неё самой, уже не сможет претендовать.
Дима же часть денег отдал матери, часть выслал сестре, потому что жить же ей надо было на что-то, а делать она ничего не умела и не хотела больше. А себе он оставил совсем немного денег, ведь его семье они нужнее, чем ему.
Но виновата во всём всё равно осталась Марина, как для него, так и для его матери. Только Ира её ни в чём не винила, потому что ей было на всё наплевать, кроме себя любимой…
