Конечно, можно было и раньше заметить. Потом Юля много раз задавала себе вопрос: можно ли было что-то изменить, если бы она начала раньше бить тревогу? Умом понимала, что нет, но сердце так отчаянно искало лазейки, хотя бы в прошлом, хотя бы в той несуществующей теперь жизни, что ей казалось — обрати она внимание раньше, шанс был.
Родители развелись, когда ей было восемь. Ситуация была нетипичная: мать попала в секту и пыталась затащить туда и мужа. Отец, потомственный крестьянин, назвал это ересью, забрал дочь и вернулся в деревню в Иркутскую область.
С мамой они познакомились в институте, где оба учились на ветеринаров, и после института она уговорила его поехать в Москву. Ей всегда хотелось какой-то иной жизни, и в смутных воспоминаниях Юлиного детства мама все время бросалась из крайности в крайность: то увлеклась не такой популярной тогда йогой и изводила всю семью голодовками, то становилась последовательницей староверов, то, наоборот, ударялась в науку и пропагандировала питание по группе крови. А потом появилась секта. И когда она три часа держала Юлю в горячей ванне, чтобы «очистить», отец не выдержал, забрал дочь и увез ее в родную деревню.
Там Юля прожила до семнадцати лет. Мама и не пыталась забрать ее или узнать, как у Юли дела. А после выпускного внезапно объявилась и предложила пожить у нее, если Юля надумает поступать в Москву.
Папа, конечно, расстроился, но не подал вида.
-Хочешь — поезжай, — сказал он.
И Юля поехала. Все же она была и маминой дочерью тоже, и блеск с мишурой ее манили не меньше, чем спокойная деревенская жизнь.
От мамы она съехала на третьем курсе. Мама тогда ударилась в религию и достала Юлю со своими нравоучениями. А Юля только почувствовала настоящий вкус жизни: завела друзей, тусовалась с ними в ночных клубах, кружила головы парням. Мама называла такую жизнь греховной, а Юля напоминала ей, что мама бросила ее и отца, так что не ей говорить о греховности.
-Я была молода и неразумна, — парировала мать. — Как и ты сейчас.
Кто знает, как сложилась бы жизнь Юли, если бы они с мамой смогли тогда найти общий язык. Но они не смогли. И Юле пришлось устроиться на работу, чтобы оплачивать комнату, потому что жить в общежитии она не хотела, не привыкла делить комнату еще с кем-то и ходить в общий душ, обнажаясь на виду у других.
Так она познакомилась с Егором. Он был ее начальником, старше на пятнадцать лет, женат, но ничего из этих трех пунктов ее не смущало. Юля влюбилась.
История была банальная: он много лет обещал ей, что разведётся, она много лет ждала, когда он исполнит свое обещание. Отговорки всегда были весомые: нужно закрыть ипотеку, чтобы нормально поделить квартиру, нужно дождаться, чтобы сын подрос, чтобы жена разрешала его забирать, нужно дождаться, пока у дочери пройдёт подростковый возраст, она и так чуть не наглоталась таблеток.
Юля ждала. Для Егора она всегда была свободна, отменяла любые планы и договоренности. Поэтому и к отцу летала редко. Они постоянно созванивались, теперь и по видеосвязи — спасибо технологиям. Но этого оказалось недостаточно.
Первый звоночек она просмотрела. Отец поссорился с соседом и обсуждал эту тему каждый раз, как они созванивались. Юля решила, что это возрастное, разве не все старики становятся ворчливыми? Потом были и другие случаи, когда он на чем-то циклился, но Юля снова списывала это на возраст.
Мама первой стала бить тревогу, когда отец позвонил ей и спросил, когда у Юли день рождения.
-Мам, не нагнетай. Ну, забыл, с кем не бывает?
С мамой они в последнее время нормально общались. Она даже знала про Егора, и хотя осуждала Юлю, по большей части все же ее поддерживала.
Когда с его телефона позвонила незнакомая женщина и сказала, что папа заблудился, Юля испугалась. Она вылетела к отцу первым же рейсом, и картина, которую там застала, испугала ее еще больше.
Отец всегда был аккуратным и хозяйственным, это именно он научил Юлю готовить, убираться, огородничать. В их доме всегда было идеально чисто, сейчас же дом походил скорее на хлев.
Мама и без врача поставила ему диагноз.
-У его отца тоже был ранний Альцгеймер, — сообщила она. — Я же говорила тебе, нужно показать его врачу.
-Но ты не говорила мне про дедушку!
-Разве? Ну, извини. Мне кажется, что говорила.
Врач подтвердил их опасения, при этом отметил, что болезнь прогрессирует быстро, и вряд ли Юля сама справится в этой ситуации.
-Вы что, предлагаете мне сдать его в дом престарелых? — накинулась она на врача.
-Вы поймите, в специализированном заведении ему будет лучше! Я не настаиваю, просто говорю вам о том, какие есть пути в дальнейшем.
Юля не собиралась никуда сдавать отца. Это он заплетал ей перед школой косички и варил кашу, он учил ее решать уравнения и учил с ней стихи. Он, краснея и пряча глаза, объяснял ей про женские дни и прокладки.
Она позвонила Егору и сказала, что увольняется.
-Я отправлю тебя в административный отпуск, — возразил он. — Деньги нужны? Может, найти другого врача?
-Ты думаешь, другой врач сменит диагноз?
-Нет. Я просто хочу помочь.
Когда-то Юле казалось, что она ни за что не вернётся в деревню. Отсутствие горячей воды, печка, огород и куры — все это казалось в Москве пережитком прошлого, так не должны жить нормальные люди. Но сейчас, оказавшись в доме, где она провела десять лет жизни, Юля вдруг успокоилась. Не нужно было никуда спешить, ждать, когда Егор сможет выделить для нее хотя бы пару часов, тратить время на макияж, маникюр и прочие процедуры, которые совсем недавно казались ей такими обязательными.
Она с удовольствием копалась в огороде (по весне отец все же что-то посадил, и хотя, судя по всему, ухаживал не так, как раньше, ибо огород зарос сорняками, кое-что все же принесло урожай), кормила кур и собирала яйца, топила печь. Отец иногда казался совсем нормальным, разве что путался в числах и людях, забывал о том, что только что рассказывал. Но все чаще он уходил в тот иной мир, который пожирал его с каждым днём все больше и больше, и тогда он не узнавал ее, забывал, что и как нужно делать, например, закрывал заслонку печи раньше времени, так что раз они чуть не угорели, хорошо, что Юля проснулась посреди ночи оттого, что задыхается. С тех пор она ждала, пока отец уснет, прежде чем ложиться.
Егор звонил часто, почти каждый день. Говорил, что скучает, предлагал помощь. Это было приятно, но поздно. Здесь, оторвавшись от него, наконец, Юля поняла, как было глупо ждать все эти годы, что он выполнит свое обещание: он никогда не разведётся. А ей уже тридцать два, и молодость утекает сквозь пальцы. Раньше она убеждала себя, что не хочет детей, но сейчас вдруг поняла, что хочет. А, значит, нужно закончить эти отношения.
Мама тоже звонила. Раздавала советы, спрашивала, как там папа.
Папа исчезал. Взамен появлялся чужой злой старик. Он дрался с Юлей, отказывался принимать лекарства, мочился в постель. В фильмах все было иначе, там герои с Альцгеймером просто не узнавали родных, терялись на улицах города, но в целом были милыми людьми. Отец не был милым. Однажды он так толкнул ее, когда Юля пыталась поменять ему белье, что она упала и рассекла губу. Егор, увидев ссадину по видеосвязи, разволновался.
-Ты не можешь больше быть с ним одна, — сказал он. — Давай я найду пансионат или клинику, что там тебе рекомендовали? Так будет лучше для всех, и в том числе, для него самого.
-Я не сдам отца в интернат, — отрезала Юля. — Он кормил меня с ложки и носил на руках, когда я не умела ходить и держать ложку. Если он разучится есть, значит, я буду его кормить.
Несколько раз Егор сбрасывал ей информацию об интернатах, и на глянцевых картинках белозубые девушки в форме улыбались, держась за ручки инвалидного кресла, в котором сидели такие же улыбающиеся старички и старушки. Юля не верила этим картинкам. Потом она просто перестала открывать такие сообщения.
За зимой пришла весна. Врач, к которому она возила отца, с сожалением отмечал, что болезнь прогрессирует.
-Боюсь, в вашем случае все будет только ухудшаться. И довольно быстро.
Когда на деревьях появились первые листья, Юля поняла, о чем говорил врач. Отец все реже ее узнавал, все чаще забывал о том, что такое туалет, ругался с ней по любому поводу. Нервы не выдержали. Она звонила маме, плакала в трубку, потом собиралась с силами и делала то, что должна была делать. Только когда отец пнул ее ногой в живот, так что от боли Юля не могла дышать, и потом еще и ударил по лицу (случайно, просто махал руками и что-то кричал), так что у нее из носа хлынула кровь, она сдалась.
Позвонила Егору.
-Что за интернат ты там предлагал?
Егор сам все организовал: прилетел к Юле в деревню, проконсультировался с врачом, как перевезти отца в Москву.
-Там ты сможешь его навещать, — объяснил он.
Этот переезд дался им тяжело, но в итоге все получилось. Отец под успокоительными вел себя нормально, правда, пришлось ставить укол, потому что таблетки он научился прятать за щекой.
Интернат был приличный, прямо как на картинке. Женщина средних лет с высокой причёской водила Юлю по комнатам и рассказывала, как у них замечательно. На вид и правда все выглядело прилично, но на душе скребли кошки.
-Я подал на развод, — сообщил ей Егор, когда после экскурсии они поехали обратно к матери, у которой пока был отец.
Юля подумала, что еще год назад была бы на седьмом небе от счастья. Но сейчас она ничего не чувствовала. Только усталость.
-Я не могу, — сказала она.
-Ты о чем? Что ты не можешь? — удивился Егор. — Только не говори, что тебе стало жаль моих детей.
-Дело не в детях. В отце. Я не могу оставить его там.
Повисло молчание. Наконец, Егор сказал.
-Ладно. Наймём сиделку. Или даже медбрата. Сильного, чтобы он мог с ним справляться.
-Как в «1+1»? — всхлипнула Юля.
-Именно. Ну, не реви. Все наладится.
Юля переживала, что мама без нее не справится с отцом. Но когда они вернулись, родители мирно смотрели телевизор, словно самая обычная супружеская пара. Юля уже и забыла, каково это, когда твои родители оба рядом.
-Доча, я тут подумала — а давай не будем папу сдавать? — сказала мама позже, когда готовила чай на кухне. — Он со мной такой послушный, как ребенок. Думаю, я справлюсь. Ну и ты будешь помогать, ведь так?
Юля смотрела на маму в недоумении. Зачем ей это? Не может же она любить отца, после стольких-то лет?
Мама, словно прочитав вопрос по Юлиным глазам, пожала плечами и сказала:
-Это же он от меня ушел, а не я. И у меня никого больше не было, он единственный мужчина в моей жизни. Да и я у него вроде тоже.
Юля не стала говорить про папиных зазноб, зачем маме знать про это. Она обняла ее и сказала:
-Спасибо. Я помогу. И Егор тоже.
Мама приподняла брови.
-Я знаю, ты будешь осуждать. Но он подал на развод.
Мама покачала головой.
-Буду. Но что теперь поделать.
В тот вечер Юля впервые за много лет почувствовала себя по-настоящему счастливой.
