— Ну, Славка, ну удивил: от своей доли наследства отказался. А мне теперь что с этим делать? – Николай держал в руках сберкнижку и все еще не мог поверить, что вся сумма за дом матери теперь на нем. Это же сколько можно купить, а главное – лодка резиновая, мечта всей жизни…
— Хороший он, — Вера, жена Николая, все еще не могла прийти в себя от поступка младшего брата, — и умный, выучился, высоко взлетел…
Отца братья потеряли рано, воспитывала мать. Разница в возрасте двенадцать лет; старший стал почти за отца несмышленышу Славке, который ходил за Колькой по пятам. А тот закинет его на горбушку и таскает по деревне. За те два года, что Колька служил, младший брат старательно выводил буквы, пытаясь писать короткие приветы в письмах.
И потом, когда школу окончил, именно Колька подвигнул брата поступать в институт и дал денег на первое время. – Сообразист, однако, Славка-то, пусть учится. А Славка и сам рад, учеба легко давалась. Да еще предпринимательская жилка в нем проснулась, хватким оказался, еще в молодые годы бизнес поставил.
И вот на дворе 2008 год. Николаю через месяц пятьдесят пять стукнет. И как наудачу наконец-то продали домик матери. За миллион продали. Просто повезло. Нашелся предприниматель, которому не столько домик, а само подворье приглянулось: огород большой, земли полно, двор просторный, так что есть, где развернутся. Да и до города отсюда недалеко.
Николай даже обрадовался, что усадьба останется, пусть даже в руках чужих людей. Матери уже сколь лет нет, Славка сначала в Красноярске обосновался, а потом перебрался в Новосибирск. Живет хорошо, крутится, умеет деньгу заколачивать. Сумму за дом по телефону одобрил, а как только до денег дошло, — отказался от своей доли. Не с барского плеча, а потому как Николаю нужнее. А у Славки и так все есть, единственная дочка в Москве учится.
— Аленке надо дать, одна с детьми, — Вера первая предложила «отломить от денежного пирога». Алене и впрямь деньги нужны, с мужем развелась, детей одна поднимает.
— А Толик? Давно машину обновить хотел, — как не дать на машину? – Николай даже лицом посветлел, что детям помочь сможет.
Но дети через два дня сами приехали. Алена надумала квартиру обменять, — совсем тесно им в той студии. А Толик задумал машину новую взять, а тут вместо кредита можно добавить деньгами из наследства.
Николай вспомнил про Веру. – Вроде миллион, а начнешь делить и сразу почти ничего не остается. Пусть мать, наконец, шубу себе купит, давно мечтает.
Вера махнула рукой: — Какая теперь шуба в деревне, — до магазина только пройтись.
— Мам, ну даже если до магазина, раз мечтала, возьми. Поехали вместе в город, купим тебе, уж с миллиона-то можно выкроить шубу норковую.
— Коля, так, а что тут остается? – Вера смотрела на цифры, уменьшающие наследство. – Надо же так, а сначала казалось, так много.
— Мам, пап, ну вы себе еще что-нибудь купите.
Николай вспомнил про надувную резиновую лодку, — хорошую, импортную, с мотором, такая дорого стоит, он видел ее в городе в туристическом магазине, и решил, что если брать, то именно такую. Но как-то все время откладывал на потом, другие траты казались важнее.
— А чего покупать? Вот крышу надо поменять, давно хочу, и цвет мы с Верой выбрали: зеленый.
— Ну, вот и сделайте новую крышу. – Дети обрадовались, а то поначалу даже неловко было, что родителям почти ничего.
На том и решили, что обновят крышу. Николай уже «отчитался» по телефону перед братом, на что потратили деньги. Собственно отчета не было, так только – поделился, как миллионом распорядились.
На Юбилее дети подарили новый телевизор, тонкий такой, показывает так хорошо, что взгляд «прилипает». Много говорили про щедрость отцовской души, про доброту, про то, что младшего брата, считай что, вырастил. — Кстати, а где Вячеслав? – Поинтересовался сват, тесть Толика.
— Дела у него, — ответила Вера.
— Ну, уж на юбилей к старшему брату мог бы приехать, — подчеркнуто осуждающе сказал тесть Толика.
Николай, к счастью, не слышал этих слов. Душой он рвался на Енисей, на рыбалку, пусть даже на старой деревянной лодке, зато с ветерком, промчаться меж зеленых берегов, почувствовать всю мощь и ширь реки…
Славка все же приехал. Через неделю. Никому ничего не сказал, не предупредил, а взял и приехал. Его джип стоял у ворот, а сам Славка, веселый, немного располневший, одетый просто, в одежду, в которой ему удобно, схватил Николая и обнял так, что тот вскрикнул: — Ну, ты силен! Вот сюрприз!
— Садись! – Славка распахнул дверь машины.
— Куда? Пошли в дом сначала, поешь, отдохнешь с дороги…
— Потом! – Он втолкнул Николая в джип, направил машину сразу к реке.
Там, на берегу, в полном снаряжении, стояла надувная резиновая лодка с мотором. Она была так хороша, так солидно смотрелась, что Николай застыл, не говоря ни слова. Он подошел и стал разглядывать, обходя вокруг лодку, трогая ее, рассматривая мотор. Он даже не сообразил сразу, чья эта лодка. Рядом стоял Ванька, сын двоюродного брата, а Славка, подмигнув, сказал: — Спасибо, Ваня, что покараулил.
— Да не за что, пусть дядь Коля радуется, может и покатает меня, — лодка-то шестиместная.
— Так это чего? Мне что ли?
— Тебе! – Славка уже не мог сдержаться от смеха. – Тебе уже пенсия скоро, а ты все мечтаешь, пора пользоваться.
Николай не был сентиментальным, но тут вдруг моргнул несколько раз, глядя на подарок. Славка с Ваней спустили лодку на воду; покачиваясь, она, звала покататься. Может кому-то яхта не показалась бы такой желанной, как эта лодка Николаю.
— Ты самую дорогу взял, — он посмотрел на младшего брата, боясь спросить, сколько она стоит. Николаю стало неловко, что брат потратил на него десятки тысяч, выбрав самую надежную и удобную.
— Ты лучше прокати нас, — предложил брат, и все трое отплыли от берега.
Вечером Николай уже составлял маршрут, куда отправится в ближайшие выходные, прихватив еще несколько мужиков. Сначала на машине, потом лодку надуют, и в таких местах будут рыбачить, что душа «плясать» будет.
Одно удручало: Славка на другой день уехал, — времени в обрез оказалось. И Николай стоял за воротами, глядя вслед машине, и сожалея, что брат так мало погостил. И еще детство вспомнил. И Славку маленького. И сердце сжалось. А отчего сжалось, и сам не мог понять. Наверное от воспоминаний.
