— За тобой мама пришла, собирайся.
Бытует мнение, что каждый ребенок в детдоме очень ждет этих слов. Но Света дернулась от них, как от пощечины.
— Давай, собирайся, что сидишь?
Елена Викторовна смотрела на нее, не понимая, почему девочка совсем не радуется. Все же жизнь в детском доме – не сахар. И многие сбегали из него просто на улицу. А тут Свету возвращают в ее собственный дом, а она не довольна.
— Я не хочу, — проговорила она, отворачиваясь к окну. Ее подружка Оля покосилась на нее, но ничего говорить не стала. Ей тоже была непонятна такая реакция. Сама бы Оля с радостью вернулась домой, да вот только никому она там не нужна.
— Свет, ну ты чего? – спросила Елена Викторовна. – Там мама тебя ждет.
— Я не хочу ее видеть. И к ней возвращаться не хочу.
Остальные девочки тоже с интересом слушали этот разговор, и Елена Викторовна решила, что он все же не для посторонних ушей.
— Пойдем со мной.
Воспитатель отвела Свету в один из кабинетов и сочувственно посмотрела на нее.
— Твоя мама, конечно, совершила много ошибок. Но она явно пытается исправиться. Не зря же ей позволили тебя забрать.
— Думаете, это в первый раз? – Света хмыкнула и покачала головой. – Я в детском доме уже второй раз. Когда меня забрали впервые, мама сделала вид, что встала на путь исправления. Спрятала бутылки, убралась в доме, купила какую-то еду, устроилась на работу. И когда к ней пришли с проверкой, все выглядело довольно мило. А потом меня вернули, а мама снова расслабилась. Я ей нужна лишь для того, чтобы пособия получать.
— Свет, но я никак на это не могу повлиять. Да и дома все же, наверное, лучше, — продолжала уговаривать Елена Викторовна.
— Лучше?! А вы знаете, что значит голодать? Или, что значит идти в школу в тонких, рваных ботинках, когда на улице минус двадцать? Или прятаться в своей комнате и молиться, чтобы мамины собутыльники к тебе не зашли? Почему ее не лишат, в конце концов, родительских прав?!
У Светы на глазах выступили слезы. Да, ей не нравилось в детдоме, но здесь она знала, что ее накормят и оденут. И что она, относительно, в безопасности. А дома все не так.
— Я не могу тебе ничем помочь, — вздохнула воспитатель.
Ей было искренне жаль Свету. Девочка бойкая, умная, что удивительно для детского дома. Возможно, и ее мать когда-то была довольно интересным человеком, пока не спилась. И несмотря на то, что Елена Викторовна работает в детском доме уже семь лет, она впервые столкнулась с тем, чтобы ребенок не хотел ехать домой.
— А могу я сама жить? – спросила Света. – Я бы пошла работать, сняла бы себе комнату.
— Только, когда станешь совершеннолетней, — покачала Елена Викторовна головой.
— Мне почти шестнадцать! Я уже взрослая!
Елена Викторовна тоже думала, что Света для своего возраста слишком даже взрослая. Но сделать ничего не могла.
— К сожалению, ты должна быть под опекой настоящего взрослого. Может, есть кто-то, кто мог бы эту опеку получить? – спросила она. – И подать на лишение родительских прав твоей мамы.
— У меня никого больше нет… Пока была жива бабушка, было еще более-менее, а сейчас совсем невыносимо.
— А отец твой?
— Спился… Мертв он.
Света проговорила это так спокойно, словно это в норме вещей. Хотя, в ее случае, так оно и есть.
— А у него нет родственников?
Света задумалась.
— Вроде, у него была жива мама, но я ее не знаю. Она со своим сыном не общалась. И я ее понимаю, — хмыкнула она. – Я бы тоже с ним не общалась.
— Давай так, — подалась вперед Елена Викторовна, — ты попробуешь все же пожить с мамой, а я попробую узнать про твою бабушку. Договорились?
Света кивнула. А что ей оставалось?
Конечно, мама разыграла целый спектакль. Бросилась к дочке, рыдая на весь детдом. Начала просить прощение, обнимала ее.
Но Света никак не реагировала. Она знала, что стоит им вернуться домой, и ее мама станет прежней.
Так и случилось. Первый день мама еще держалась, а во второй уже вернулась из магазина с алкоголем.
И все вернулось на круги своя. Мама пила, с работы ее уволили. Света стала опять жить в аду.
Когда через пару месяцев к ней ночью в комнату ввалился пьяный мужик, и Света с огромным трудом его выгнала, она поняла, что с нее хватит.
К счастью, Елена Викторовна дала ей свой номер телефона. И Света ей позвонила. Сказала, что ей либо на улицу идти, либо возвращаться в детдом.
— Я нашла твою бабушку, — произнесла женщина. – Попробую с ней поговорить. Возраст у нее еще нормальный, если согласится и условия позволяют, то ей дадут опеку.
Света напросилась ехать с ней. Хоть она бабушку свою и не знала, она надеялась, что она ее не прогонит. Ей бы всего пару лет переждать, а потом она станет свободна.
Дверь им открыла женщина лет шестидесяти. Красивая, статная.
— Что вам нужно? – спросила она.
— Антонина Михайловна? – уточнила бывшая воспитатель Светы.
— Да, это я.
— Вы моя бабушка, — встряла девочка. Ну а что вокруг да около ходить?
— Что?
— Я дочь вашего сына.
— Ясно. И чем я тебе могу помочь? – Антонина Михайловна сохраняла невозмутимость.
— Мы можем поговорить? – не дала Елена Викторовна снова что-то ляпнуть Свете.
— Ладно. Но недолго. Мне нужно на работу собираться.
Антонина Михайловна налила им чай. Порой, она смотрела на Свету, как на какого-то инопланетянина. Но сама ей ничего не говорила.
А Елена Викторовна тем временем описывала всю ситуацию.
— Понимаете, вашу внучку, скорее всего, снова заберут в детский дом. Но вы можете взять опекунство.
— А мне это зачем? – спросила Антонина Михайловна.
— Ну… — Елена Викторовна смутилась. – Она же ваша внучка.
— Я ее не знаю. И, если честно, не горю желанием знать. Мой сын в свое время немало мне нервов помотал. Я бы хотела забыть все, что с ним связано.
— Поймите, Света сейчас живет в ужасных условиях, вы бы могли…
Девочка не дала договорить своей воспитательнице.
— Антонина Михайловна, вы меня не знаете, я вас тоже. И, если честно, также не горю желанием узнать. Не поверите, но я бы тоже хотела забыть своих родителей, как
страшный сон. И я бы уже сейчас начала это делать, но по закону я не могу. Маленькая еще. Однако, я могу вас уверить, что мне от вас ничего не нужно. Кроме пары бумажек и разрешения пожить у вас до совершеннолетия. Я оканчиваю девятый класс, а потом пойду работать. Конечно, я планирую продолжить учебу, когда встану на ноги. Но сейчас нужны деньги. Я буду сама себе все покупать, вплоть до еды. Деньги, которые вам будут платить за опеку надо мной, станут вашей прибавкой к пенсии. Я на них не претендую.
Мне нужно разобраться с этой бюрократией, и если бы у меня были другие родственники, то я к вам бы не обратилась.
Елена Викторовна исподтишка показала Свете кулак. Мол, зачем встряла. А вот Антонина Михайловна, казалось, была впечатлена.
— А еще говорят, что у алкоголиков всегда дети умственно отсталые. Но это явно не тот случай. И что же, ты просто поживешь у меня два года, а потом уедешь?
— Обещаю, — проговорила Света.
— Ладно. Я согласна. Но есть несколько правил: не называй меня бабушкой, не трогай мои вещи, не води своих друзей в мой дом. Ясно?
— Вполне.
Елена Викторовна поговорила с кем надо, и к маме Светы снова пришли с проверкой. И в этот раз все же обратились в суд с заявлением о лишении родительских прав. А
Антонина Михайловна, заполнив все документы, стала опекуном Светы.
Хоть Света и хорохорилась, ей было все равно страшно. Ей еще два месяца учиться в школе, денег у нее нет. А что, если ее бабушка и впрямь не станет ее кормить?
Но Антонина Михайловна в первый же вечер позвала Свету к столу. Давно уже девочка не ела такой вкусной еды. Настоящей, домашней. Мама-то особо не готовила, ей просто не до этого было. А сама Света толком и не умела. Да и трудно научиться, когда дома чаще всего нет никаких продуктов.
На следующий день Антонина Михайловна, взглянув на рваные Светины кроссовки, тяжело вздохнула.
— Сегодня я встречу тебя после школы. Купим тебе нормальную обувь и одежду, — проговорила она тоном, не терпящим возражения.
— У меня денег нет, — буркнула Света.
— Я все оплачу. Мне проще потратиться, чем позориться.
Света лишь кивнула. Что ж, она не против.
Антонина Михайловна накупила ей кучу вещей. Свете даже неловко было. Притом, она даже интересовалась ее мнением, хотя Света думала, что ей право выбора не дадут.
Неделю спустя Антонина Михайловна подозвала Свету к себе.
— Как у тебя дела с учебой?
— Да нормально, — пожала Света плечами.
— Покажи мне свой дневник.
— Он у нас электронный, — сдерживая улыбку, проговорила девочка.
— Господи… У нас в стране, вроде, дефицита бумаги нет… Ладно, показывай свой электронный.
Свете не стыдно было продемонстрировать оценки. Училась она и впрямь хорошо, довольно рано девочка поняла, что никто не станет оплачивать ей учебу и пристраивать на работу. Всего придется достигать лишь своим умом и стараниями.
— Молодец, — проговорила Антонина Михайловна. А Света даже смутилась. – С такими оценками нужно идти в десятый класс, а потом в ВУЗ поступать.
— Это если есть родители, которые будут тебя содержать, — скривилась Света. – У меня ситуация другая.
— В общем так, — Антонина Михайловна откашлялась, как перед серьезным разговором, — пойдешь в десятый класс. Жить будешь у меня. До института, ясно?
— Ясно…
Света не верила своему счастью. Она и сама хотела продолжить учебу в школе, да вот только возможности не было. А сейчас появилась.
Постепенно, стена между Антониной Михайловной и Светой рушилась. Бабушка все больше интересовалась жизнью внучки, иногда спрашивая и про своего сына. Но как бы мимолетно, видимо, ей было стыдно признать, что она хочет про него что-то знать.
Света окончила школу, сама смогла поступить в ВУЗ. Правда, Антонина Михайловна наняла ей репетиторов, и в последние два года перед институтом, Света подтянула все своих хвосты.
На лето перед ВУЗом Света нашла работу. Хоть ей и дали общежитие, она понимала, что нужно будет на что-то жить. Ведь так они договорились с Антониной Михайловной, что она съедет, как окончит школу.
А в самом конце августа Антонина Михайловна попала в больницу. Инфаркт.
Света тогда вернулась домой и обнаружила ее на полу без сознания. И очень испугалась, думала, что она умерла.
К счастью, все обошлось. Когда Свете разрешили навестить Антонину Михайловну, она тут же примчалась в больницу.
— Бабушка, — влетела она в палату. – Ты как?
А потом осеклась.
— Простите… Антонина Михайловна, как вы себя чувствуете?
Женщина улыбнулась и погладила свою внучку по волосам.
— Зови меня бабушкой. Это, оказывается, приятно. Я в порядке, да вот только восстанавливаться буду долго. Но, ничего, справлюсь.
— Я буду за тобой ухаживать! Пока ты не поправишься окончательно, поживу с тобой!
— Не хочу быть обузой, — поджала губы Антонина Михайловна.
— Я была твоей обузой два года. Внучка, которая свалилась тебе на голову. И ты столько всего мне дала, сколько не дала моя мать за все мои годы. И я позабочусь о тебе, хочешь ты того, или нет.
Антонина Михайловна сделала глубокий вдох, пытаясь сдержать слезы.
— Ладно. Но есть условие.
— Какое? – улыбнулась Света.
— Ни в какое общежитие ты не поедешь. Там черти что творится! Будешь жить со мной.
— Договорились, — согласилась Света, а потом обняла свою бабушку. Давно уже хотела это сделать, да все никак не решалась.
