— К сожалению, на вашей карте пусто, — сообщила Клавдии кассир в магазине. — Есть у вас другая карта?
— Какая ещё другая? Посмотрите получше! У вас, наверно, что-то не работает. Там должны быть деньги! Я точно знаю! — отвечала она с уверенностью кассирше.
Ей стало жарко от такого поворота событий. Клавдия расстегнула толстый пуховик и начала обмахиваться лепёшкой по-восточному, которые она очень любила и всегда здесь покупала.
Очередь сзади неё зашумела, зашевелилась. Конец рабочего дня, все торопились домой.
— Вот ведь — наберут неумех, а они потом нормально работать не могут. Смотри, говорю, лучше. Есть там деньги, — не унималась Клавдия.
— Вы будете рассчитываться? Давайте наличку или другую карту, — устало произнесла женщина на кассе. — Иначе я сейчас охранника позову. Не задерживайте очередь. Всем домой надо — люди после работы.
— Нет, ты видела? — обратилась к стоявшей рядом подруге Клавдия, намереваясь устроить скандал. — Чуть что — сразу охрану зовут. Я что — украла у вас что-то? Давайте ещё собак на меня натравите!
Ей было очень неудобно за такой конфуз перед своей приятельницей. Клавдия специально позвала её сегодня в магазин, чтобы продемонстрировать, какая она везучая. Красуясь перед подругой, набрала дорогих продуктов, ни в чём себе не отказывая. Ведь ей родственники на карту каждый месяц кидают деньги, а она с удовольствием их тратит. Кому ещё так повезёт? А всё почему? Уважают её племянник и его жена. Есть за что!
Покопавшись в недрах своей безразмерной хозяйственной сумки, Клавдия отыскала-таки кошелёк с бумажными рублями. Недовольно рассчиталась за свои покупки и, сурово глянув в сторону кассирши, вышла вон. Подруга семенила сзади.
— Это что ж получается, Клавушка, кинул тебя племянничек? Или не было вовсе никаких денег, придумала ты всё? — ехидно спросила она уже на улице.
— Да ты что такое говоришь? Как это — кинул? Как это — не было? Всё было и будет. Это у них там что-то не работает, — с горячностью отвечала Клавдия, глянув в сторону супермаркета.
— А если у них не работает, давай в другом месте проверим. Вот хотя бы в хлебную лавку зайдём, — не унималась подруга.
— Не пойду я ни в какую лавку. Я лепёшек уже купила! И вообще, мне домой пора. Пока, Лидия.
Клавдия поспешила домой. Ей нужно было срочно без свидетелей поговорить с племяшом Михаилом, чтобы прояснить ситуацию. И узнать, с какого это перепугу он не перевел ей в этом месяце деньги, к которым тётка уже стала привыкать.
А дело было так.
Не так давно от болезни умерла старшая сестра Клавдии Антонина. После неё осталась квартира, наследником которой был племянник Клавдии. Михаил с семьёй жил в городе за двести километров, занимал какую-то важную должность в городской думе. Ему некогда было заниматься продажей наследственной квартиры. Поэтому он попросил об этом тётю Клаву. Тётка жила в этом же посёлке и недалеко от материной квартиры.
На сороковинах, сидя за столом рядом с Мишей, Клавдия плакала и рассказывала ему, какой он был болезненный в детстве и как она всегда помогала его матери выхаживать сына.
— Ведь ты вырос на моих руках, Мишенька. Антонина же в школе работала, всё со своими учениками пропадала, а вечерами с тетрадками и книжками всё сидела. А я с тобой всегда была.
— Да, да, всё так, — кивал Михаил, растроганный воспоминаниями из детства.
— А однажды, тебе уж лет пять было, ты чуть не утонул, милый мой. На речке мы все вместе были — ты, я, да мой Димка годовалый. Вот ты ни с того ни с сего начал тонуть, хотя стоял всё время у бережка. Я Димку своего бросила на берегу и за тобой. Уже на дне тебя нашла, вытащила да давай отхаживать! Так что ты мне жизнью обязан, племяш.
Михаил обнимал тётю, говорил ей спасибо — родной ведь человек да столько для него сделала. Вот и сейчас продажей квартиры ей придётся заниматься. Больше некому.
— Мишенька, какой же ты молодец. Я горжусь тобой, такую должность занимаешь. Люди тебя уважают, зарплата достойная. Не чета нашим пенсиям. А мой-то Димка лоботрясом вырос. Толку от него ноль. Как по малолетке загремел за драку, так и вся судьба под откос. Грузчиком работает, какая помощь от него матери? Да никакой.
— Ты, тёть Клав, не переживай, я тебя деньгами не обижу, помогу. Ведь это беспокойство такое — продажей жилья заниматься. Да и в благодарность за твою заботу обо мне в детстве. Я добро помню, — скаазал ей Михаил.
И действительно, племянник, спросив номер карты, тут же перевёл тётке приличную сумму.
Клавдия обрадовалась. Столько желаний сразу появилось, о которых не думала прежде — денег-то всё равно не было на них. Но, как это всегда бывает, когда неожиданно на голову сваливаются деньги, сумма на счету как-то уж очень быстро закончилась.
— Миша, ты не поможешь тётке — зубы собралась вставлять, а там такие цены, аж плохо делается. А мне ведь жевать совсем нечем, милый мой, — жалостливо просила Клавдия племянника по телефону.
— Помогу, тёть Клав. Напиши сколько, я переведу, — охотно соглашался племянник.
Потом была покупка нового телевизора — «старый-то сгорел», нового телефона, потому что «этот не фурычит», и пришедшего в негодность холодильника.
Тётка занималась продажей квартиры, водила в неё потенциальных покупателей, заодно распродавала соседям и знакомым мебель и многое другое — ковры, книги, посуду. Кому что нравилось.
Деньги от продажи Клавдия, естественно, оставляла себе. Мишке-то они без надобности, он и так жирует, а ей в самый раз.
— Миш, а ты долго своей наглой тётке будешь деньги слать? Может, пора лавочку прикрыть? — недовольно спросила как-то у Михаила жена. — Ну, я понимаю, пока она занималась продажей маминой квартиры, ещё как-то можно было понять и оправдать твои переводы. Но сейчас-то что?
— Да права ты, Олечка! Конечно, права! Но как ей отказать? Ведь обиду затаит? Да и пенсия у неё, честно сказать, одни слёзы. Она ведь санитаркой в больнице работала. Какая зарплата была, такая теперь и пенсия — с гулькин шиш.
— А почему ты обязан её обеспечивать, объясни мне? У тебя что детей нет, которые нуждаются в деньгах? Или она тебе мать родная? У неё сын есть, родной сын! Вот он пусть и беспокоится о матери. И если он вырос никчёмным, то это только вина твоей тётки, и ничья больше. Лучше надо было воспитывать своего отпрыска, чтобы сейчас не клянчить деньги у посторонних людей.
С этого дня Михаил решил больше тётке Клавдии не помогать. И так он немало для неё сделал. И достаточно щедро отблагодарил родственницу за все её заботы.
Мужчина посчитал, что тётка и сама это должна понимать. Не всю же жизнь ему её обеспечивать. У него своя семья, дети подрастают, своих забот — невпроворот. Поэтому не стал ей ничего говорить о том, что финансовый поток от него теперь закрыт…
…Придя домой и даже не успев раздеться, Клавдия первым делом набрала телефон Михаила. Он долго не отвечал, потом пробурчал что-то и отключился. Тётка поняла, что попала в самый неподходящий момент — у племянника шло какое-то совещание.
— Ничего, мы подождём. Мы не гордые, — решила она.
Пока ожидала подходящего времени для звонка, придумывала слова для своей речи. Аргументы и доводы. Чтобы били наповал. Пробивали насквозь душу и сердце. А также обидные слова, которые рвались наружу из её оскорблённой души.
Наконец она смогла дозвониться.
— Это что же такое получается, а, милый племянничек? Как тётя была нужна, то и денежки были. А как квартирку вам продала, так и забыть про меня можно? Ты что решил сбросить меня со счётов? Родного человека? Тебе что этих несчастных копеек для меня жалко стало? Почему до сих пор нет перевода? Я что напоминать тебе должна? Или всё-таки совесть проснётся? Вот Бог послал родственников — ни стыда, ни совести нет!
— Тётя Клава, здравствуй. Не кричи и не ругайся. Денег я тебе больше посылать не буду. Всё. Я и так хорошо тебе помог. Ты не можешь этого отрицать, ведь правда? У меня своя семья, и мои проблемы, кроме меня, никто решать не будет. Я думал, что ты и сама это понимаешь и не будешь больше ждать от меня никаких переводов. Так что, не обессудь, — спокойно ответил Михаил и хотел уже отключиться.
Но тут вклинилась Клавдия, не дав договорить племяннику.
— Вот оно как получается, как за моё добро-то ты отплатил. Говорят же — не делай добра и не получишь зла! Сколько я вам его переделала, ничего не в счёт. Погибай, пропадай тётка в нищете, а они барствовать будут, богатеи проклятые! Не думала я, что ты такой чёрствый, Мишка. Да и мать тебя не так воспитывала. Но видно всё не впрок! Сам себе на уме вырос. Отщепенец! Знать тебя больше не хочу, бессовестный!
Михаил отключился. На душе было мерзко.
Вот уж поистине верна поговорка, которую тётка сейчас произнесла: не делай людям добра и не получишь зла. Только она её смысл почему-то поняла извращённо. Думала только о том, что она для них сделала. А его материальную помощь, которая продолжалась почти год, почему-то не учла. Или приняла это как должное.
Люди к хорошему быстро привыкают и потом думают, что это норма. А лишившись помощи, считают себя жестоко обиженными и оскорблёнными. И да — совершенно уже не помнят никакого добра.
