Новый член семьи.
Аня вынула из духовки противень с пирогом, и по кухне разлился ароматы ванили. Всё, как муж Михаил любит. На плите кипит свежий зеленый борщ, на противне румяный пирог. Оставалось только доварить ягодный компот, что было делом пары минут, ведь Аня собиралась закончить его как только Михаил войдет в дом.
Она укрыла пирог белоснежным полотенцем, чтобы он не остыл, и подошла к окну. Их дом стоял в центре квартала, напротив автобусной остановки, куда вот-вот должен был подъехать автобус с мужем.
Аня не видела Михаила три месяца. Он работал вахтами на севере: три месяца там, три месяца дома. Как же она его ждала! Частный дом – не квартира, он всегда требует мужских рук. Дом принадлежал Ане, он достался ей в наследство. Когда они с Михаилом поженились пять лет назад, у него была квартира. Но молодая пара решила, что в частном доме будет лучше, и Михаил продал квартиру, пытаясь заняться бизнесом на вырученные деньги. Бизнес не пошёл, и вот уже три года Михаил работает вахтами. Все бы ничего, деньги он привозит неплохие, но двадцатисемилетней Ане тяжело одной три месяца подряд. Она даже успевала забывать, что замужем.
Детей у них не было. Михаил не хотел. Вернее, считал, что пока не время.
— Вот уеду я на три месяца, как ты будешь одна с ребёнком? Давай немного подзаработаем. Я брошу вахту, найду работу в городе. Тогда и о детях можно будет подумать.
Однако подзаработать не удавалось. Хотя Михаил и привозил деньги, всегда находились необходимые траты. Даже сейчас, крыша в доме протекала, и в дождливую погоду на потолке одной из спален появлялось мокрое пятно, заставлявшее Аню ставить тазик. Михаил знал о проблеме и обещал заняться крышей по возвращению.
Михаил вошёл в дом, небрежно бросив сумку и аккуратно опустив на пол мальчика. Ребёнок прижался к его ногам, испуганно глядя большими глазами на Аню, сунув палец в рот. Видно было, что мальчик потерян, как и Аня. Она не бросилась к мужу, как обычно, а застыла в коридоре.
— Ну что, Ань, не поцелуешь мужа после долгого отсутствия? — протянул к ней руки Михаил.
Но на его лице и в глазах не было и тени веселья. Стараясь не задеть мальчика, Аня обняла мужа и даже ответила на его поцелуй, но ей очень хотелось спросить:
— Миша, а чей это мальчик? Что происходит?
Михаил тяжело вздохнул, отстранил жену, взял за руку ребёнка.
— Даня, пойдём, я тебе что-то покажу. Снимем ботиночки и пройдём в комнату.
Михаил отвёл мальчика в спальню, усадил на кровать и сунул в руки макет самолёта, которым обычно дорожил и пыль с него велел стирать осторожно. Уже по этому девушка поняла, что случилось что-то серьёзное.
— Ты посиди здесь, а нам с тётей Аней нужно поговорить.
Мужчина прикрыл дверь в спальню.
— Покормишь меня, жена? — невесело улыбнулся он.
— Да, конечно, идём, — спохватилась Аня.
Она налила мужу горячего борща, нарезала пирог, а сама застыла за столом напротив супруга, тревожно ожидая его слов. Михаил ел борщ, не поднимая глаз. Было видно, что он не знает, как начать разговор.
— Это мой сын, — неожиданно выпалил он. — Этот мальчик — мой сын!
Аня тихонько ахнула, сердце забилось чаще. Ей хотелось, чтобы Михаил улыбнулся и сказал, что это шутка. Но на его лице не было и следа улыбки.
— Так получилось, Ань! — с горячностью схватил он её за руку. — Понимаешь, три месяца для мужчины — это много. Закрутилось у нас с поварихой. Было это пару раз, а она забеременела.
— Значит… — Аня жёстко выдернула руку. — Ты говорил, что рано заводить детей, а сам сыном обзавёлся?
Её голос дрожал от сдерживаемой боли.
— Думаешь, я хотел этого? — продолжал оправдываться Михаил. — Она не сказала мне о беременности. Родила и поставила перед фактом. Это мой мальчик, сомневаться не приходится. Похож на меня. Ты не заметила?
Нет, Аня не заметила. Ребёнок был ей отвратителен как живое свидетельство измены мужа. И кое-чего она всё равно не могла понять.
— Зачем ты его сюда привёл? Где его мать?
— Тут такое дело, её больше нет. Медведь задрал. Она задержалась допоздна, пошла окружным путём. Медведь был раненый, озверел. Его потом пристрелили. Но что толку? Мать ребёнку не вернуть. Я официально записан отцом. Пришлось забрать Даню.
— И что теперь? — прошептала Аня.
— Не знаю… Как рассудишь… Выгонишь — уйдём. Но знай, я всегда любил только тебя. Интрижка с поварихой была случайной. Один раз изменил, но клянусь, больше такого не повторится, если простишь. Буду верен до гроба.
Аня видела, что он искренне раскаивается. Она привыкла жить ожиданием его приездов и не мыслила жизни иначе. Да, она простит его, но что с мальчиком?
— А что с ребёнком? — прошептала она. — Что ты планируешь с ним делать?
— Аня, куда я теперь сына дену? — развёл руками Михаил. — Не простишь — уйдём вместе. Простишь — придётся принять и его.
Это было практически невозможно! Как принять сына мужа от другой женщины? Каждый день заботиться о живом напоминании измены!
Аня молча вышла из дома. Ей нужно было побыть одной. Она бродила по улицам до ночи. В голове роились мысли. Появилось желание броситься с моста, когда подошла к реке. Но всё это была ерунда. В глубине души она знала, что сделает. Она не представляла своей жизни без мужа. Придётся смириться и привыкнуть к мальчику.
Аня вернулась домой поздно. Михаил спал в их спальне, а на кресле лежал чужой мальчик. Подойдя к нему, она пыталась разглядеть малыша. Он был худенький, бледный и спал беспокойно. Ему было нелегко. Он недавно потерял мать. Аня постаралась вызвать в себе жалость, но не получилось. Накатывала неприязнь.
Дане было два года. Он был робкий и тихий. Аня старалась не выказывать негатив, но малыш чувствовал его и старался не приближаться к ней. Он всё время жался к Михаилу, но и тот особой нежности не испытывал. Михаил делал необходимое, не более. Купал, кормил, купил игрушки, чтобы Даня не приставал и был занят.
Первую неделю Аня не разговаривала ни с мужем, ни с Даней. Она бродила по дому как тень, постоянно наталкиваясь на неприятного ей человечка.
Михаил сначала подлизывался к Ане, но, поняв, что раз она не выгнала, значит готова простить, начал вести себя как обычно. Занялся крышей, ремонтом потолка, и обыденные дела заставили их общаться. Сначала Аня отвечала односложно, но к концу месяца почти оттаяла и простила. Ребёнка видеть не могла. Пусть Михаил занимается им сам.
Прошло два месяца, и Аню начала беспокоить мысль: скоро муж уезжает на вахту. Интересно, что он планирует делать с мальчиком? Михаил удивлённо поднял брови.
— Аня, я не могу таскать его на работу. Где его оставлять? Конечно, он останется здесь. Я выбил для него место в детском саду. Останутся формальности. Будешь отводить по утрам и забирать вечером.
Увидев, как жена качает головой, Михаил продолжил.
— Я не заставляю тебя его любить. Вижу, что для тебя это невозможно. Заберёшь из садика, покормишь, и пусть ковыряется в игрушках. Даня у нас вполне самостоятельный. Он не доставит хлопот.
«Самостоятельный» Даня выглянул из комнаты и Аня поняла, что он всё слышал. Впрочем, что он понял? Что может понимать двухлетний малыш?
Малыш понимал больше, чем думала Аня. После отъезда Михаила он стал совсем отстранённым. По утрам мальчик старательно одевался в садик, не прося ни о чём тётю Аню. Молча она отводила его туда, молча забирала, молча кормила ужином.
Однажды после садика Даня отодвинул тарелку и пробормотал, что не хочет кушать, и ушёл в комнату. Там было тихо, и дверь была открыта. Лена заглядывала туда. Мальчик не играл, не строил из кубиков. Он тихо лежал на диване с закрытыми глазами. Лена думала, что он устал, но в очередной раз, проходя мимо двери, заметила, что лицо Дани красное.
Даня был светлокожий, бледный, и краснота бросилась в глаза. Лена нехотя вошла в комнату и поднесла руку ко лбу. Почувствовав жар, она испугалась и потрясла мальчика. Даня долго не просыпался, а когда открыл глаза, они были мутными. Ребёнок был вялый.
— Даня, ты что, заболел? — присела на корточки Лена. — Тебе плохо? Давно ты себя так чувствуешь?
— Давно. Два дня болит тут и тут, — мальчик показал на голову и горло. — А вчера меня в садике рвало.
Толик отвечал невнятно, казалось, что он вот-вот потеряет сознание. Лена быстро поставила градусник и, не дождавшись показаний, вызвала скорую. Ребёнок горел.
Скорая ехала долго. Лена успела увидеть на градуснике страшную цифру 40, а Даня снова впал в забытьё. Она дала жаропонижающее и ждала машину с красным крестом. За это время искусала губы в кровь.
«Даня, Даня, ну как же так? Ты давно болеешь и молчишь, не жалуешься. Терпишь, потому что боишься меня. Ты такой тихий, хороший мальчик! В чем ты виноват?»
— О, мамаша, будем госпитализировать, он у вас хрипит, — нахмурилась фельдшер.
Лена укутала мальчика, взяла на руки и побежала в скорую. В больнице долго объясняла, кем ей приходится этот ребёнок.
— Это сын моего мужа, я в процессе усыновления. Скоро стану его мамой.
Лена собиралась соврать, но поняла, что так и сделает. Корка льда растаяла. Растаяла от тепла горячих ручек, что обвивали её шею.
В больнице они лежали две недели, и Лена была самой беспокойной мамочкой. Мерила температуру каждый час и поднимала на уши весь медперсонал. Наградой стали восторженные глаза Дани и его руки, тянущиеся к новой тёте Лене.
Мамой он назвал её позже, когда Михаил вернулся с вахты. Это случилось естественно, но Лена потом проплакала всю ночь. К этому времени она усыновила Даню официально. Теперь она знала, что мальчик её сын не только на бумаге, но и в душе.
Прошло полтора года, и Даню было не узнать. Теперь это был весёлый, подвижный мальчик, души не чаявший в новой маме. Он не отходил от Лены, потеряв интерес к отцу. Михаилу это было только на руку, и мужчина выдохнул с облегчением.
А потом случилось страшное. Михаил уехал на вахту, и вскоре Ане поступило известие, что автобус с вахтовиками свалился в пропасть. Он многократно перевернулся и был присыпан снегом, так что часть тел не была найдена. Среди них и мужа Ани.
Аня чуть не сошла с ума от горя. Она любила мужа, и её спас только сынишка. Это счастье, что она не одна, что есть Даня! Аня жила только им.
Через год Михаила официально признали без вести пропавшим, а через два должны были признать умершим. К тому времени Аня смирилась с потерей. До признания оставались две недели, когда Михаил появился.
Случилось это весной, в дождливую погоду. Войдя в дом после прогулки с Даней, Аня не обратила внимания, что дверь не заперта. Её волновало, не промочил ли Даня ноги. Она разула мальчика в прихожей, потрогала носочки. Успокоившись, велела сыну бежать в свою комнату, переодеваться.
— А я сейчас поставлю чайник, и мы попьём горячего чаю, — весело говорила она, входя на кухню.
Последние слова замерли у неё на губах. За столом, как ни в чём не бывало, сидел Михаил и ел курник, испечённый утром.
— Не пугайся, Ань, я живой, — подмигнул он. — Да не пугайся так, говорю, — вскочил Михаил из-за стола, видя, что Аня вот-вот грохнется в обморок. — Не было меня в том автобусе.
— Где же ты был два года? — прошептала Аня, тяжело опускаясь на табуретку.
— У женщины одной жил. Я собирался на вахту и уже почти сел в автобус. Но позвонила старая знакомая и позвала на юга. Она решила прикупить недвижимость. Обеспеченная женщина, чуть старше меня, но это не важно. Потом там, на море, я услышал про автобус и решил, что так тому и быть. Это судьба. Для тебя я буду погибшим, а жить останусь с ней.
— Ты… ты… мерзавец! — бормотала Аня. — Если бы ты знал, что я пережила. Зачем приехал?
— Дело в том, что у нас с ней общий бизнес. В общем, решили узаконить отношения. Я приехал за разводом и за Даней.
— Что? За Даней? Зачем он тебе?
— Моя избранница старше меня. Семейная жизнь у неё не сложилась, она не может иметь детей. А она очень хочет. Мы поженимся, заберём Даню и будем воспитывать.
— Ни за что! — закричала Аня.
Её руки схватили вилку. Михаилу стало страшно. Аня походила на невменяемую.
— Не отдам сына, ни за что на свете. Женитесь, делайте что хотите, но Даня мой сын. Официально мой, по закону. Вам стало скучно и решили завести себе новую игрушку? А если он не придётся ко двору?
— Аня, положи вилку, — косился Михаил на её руку и выдохнул, когда Аня разжала пальцы и вилка упала на стол. — Ты сейчас не в себе. Это злость и ревность от того, что я ушёл. А Даня тебе не нужен, он тебе никто.
— Никто, говоришь? — сузила глаза Аня. — Тогда пойдём и спросим у него, с кем он хочет остаться. Он уже достаточно взрослый, чтобы решить.
Аня не успела договорить, как в проём двери метнулась маленькая фигурка. Стоявший за дверью Даня слышал последние слова и кинулся к Ане. Обхватил её что было силы и заплакал:
— Мама, я хочу быть с тобой. Не отдавай меня ему.
— Конечно, не отдам, — посадила его на колени Аня. — Ты мой сын, и я без тебя не смогу. А ты убирайся, — зло зыркнула она на Михаила. — Ты слышал! Сын хочет жить со мной. Ты получишь развод, но о сыне забудь. Я тебя разорву, если заберёшь его.
— Ну и хрен с тобой!
Михаил хотел уйти гордо, но курник Лены был вкусен, и он запихал остатки себе в рот.
— Как хочешь, тебе же хуже! Воспитывай чужого мальчишку. Своих у тебя не будет, потому что замуж с прицепом никто не возьмёт.
— Не больно-то и хотелось снова замуж. — крикнула Аня. — Нам с Даней и вдвоём хорошо, а ты дурак.
