Это что же получается, что Юлю вы не в гости зовете, а баmрачить на вас?
-Леночка привет. Ну как вы там? Как живете, как ребятишки?
-Здравствуйте, Марина Викторовна. Да нормально, я работаю, дети на каникулах. Вы там как? Не ожидала вашего звонка.
-Ой, Лена, и не спрашивай! Плохо, совсем плохо. Болею вот, из болячек никак не выберусь, то одно, то другое. Сейчас вот ногу сломала, лежу, ходить не могу, а ведь лето на дворе, работа не ждет. Дед тоже болеет, да и где уж ему одному справиться-то! И дома делать надо, и в огороде.
-Ну ясно. Вы держитесь, поправляйтесь.
-Ох, милая, легко сказать, поправляйтесь, а где уж тут поправиться, когда все к одному! И Гриша тоже хорош, ты представляешь! Тебе-то он хоть звонит? Алименты платит?
Лена, слегка отодвинув телефон от уха неспешно прихлебывала чай и слушала бесконечные жалобы бывшей свекрови. Женщина тараторила, не давая вставить и слова. Вроде задает вопрос, и без малейшего промежутка тут же переключается на свои собственные проблемы, говорит, говорит, словно боится, что ее не дослушают. Эк ее припекло-то, что даже себя пересилила, да ей, такой плохой Лене позвонила. Ох, неспроста весь этот разговор, не тот Марина человек, чтобы звонить кому бы то ни было просто так, без повода.
И зачем трубку брала? Надо было сделать вид, что не слышу, и все. а теперь сиди, слушай это все. За все те обиды, что натерпелась от нее Леночка, можно было с ней и не здороваться, никто бы и не осудил. А с другой стороны это ведь ей она свекровь бывшая, а детям- бабушка родная, несмотря на всё ей сказанное. Юляшка-то все слышала, что бабушка про них сказала, сама потом решила, что раз бабушка к ним так, то не надо им такого общения, а Андрюшка маленький еще, многого не понимает, скучает по бабушке. Может одумалась свекровь, да отношения наладить хочет, что уж Лене характер показывать, да прошлое вспоминать…
ТоЗа всеми этими раздумьями Лена совсем потеряла нить разговора, и вернулась к реальности только тогда, когда в трубке раздался громкий и настойчивый голос .
-Алло, алло, Лена, ты меня слышишь?
-Слышу, не кричите вы так.
-Слышишь, а молчишь! Я тебя уже 2 раза спросила, что там Гришка-то? Звонит вам?
-Нет, не звонит. Поначалу еще звонил, с ребятишками разговаривал, а потом его эта дама и нас, и его так отчихвостила, что и звонить перестал. Да что я говорю, вы же в курсе всего.
-А алименты? алименты- то платит хоть?
-Нет, больше года уже ни копейки не присылал. Да мы и не просим, сами справляемся. Только долг копится у него. Вы же мать, сами должны знать все дела сына. Ещё немного, и я его прав родительских лишу.
-Вот и нам с отцом не звонит больше. Мы же каждый месяц ему деньгами помогали, а тут как я заболела, так и не работаю, а на пенсию одну сильно не поможешь. Раз отказали, другой, и все, перестал даже звонить! Ох, Леночка, детка, прости ты меня, что я на тебя так ругалась, за слова мои злые. Сын ведь все же, какой-никакой, а свой, родной. Это ты нам чужая. А он видишь как, сын этот! Нет бы приехать, да помочь, ведь все от нас тянут, и овощи, и соленья, и варенья, да где уж ему! Переломиться боятся вместе с этой своей!
И снова бесконечный словесный поток, где и слово вставить нереально. Вспомнила вдруг Лена, как бабушка ее про таких разговорчивых людей говорила, мол с такими хорошо г@вно хлебать, они и рта раскрыть не дадут. Да она всегда такая была, свекровушка. Все о себе любимой, про себя, да про беды-невзгоды свои. Стоит только приехать, так вовек не переслушаешь, какая она бедная, да несчастная.
Сейчас видать и правда припекло, раз и позвонила, и прощения попросила, хоть и вскользь, между делом, но все же. Обрывки фраз долетали до Лены, потому как слушала она в пол-уха, не очень вникая в суть разговора, только изредка вставляя слово.
Вспомнила она вдруг, как осталась одна, с двумя детьми, после операции, не имея возможности работать. Гриша, как крыса с корабля сбежал. Сбежал подло, без объяснений, как раз в тот момент, когда Лена лежала на операционном столе. Оказывается, у него уже давно была другая, молодая, красивая, и здоровая.
Не то, что Лена. После рождения сына начались проблемы по женски, несколько операций пришлось сделать. Тьфу- тьфу, сейчас всё хорошо, а вот тогда выть хотелось от бессилия и беспомощности. Полная безнадёга. Выписали из больницы, денег не хватает, ещё и свекровь выговаривает, мол ты прохлаждаешься, а я с твоими детьми сижу, кормлю их, пою. Хватит, забирай ребятишек, давай уже учись с проблемами сама разбираться.
Как тяжело ей было, лучше не знать. Все выплаты на лекарства уходили, и то покупала только необходимое.
Жили впроголодь. Ребятишки как то папе сказали, что продукты не на что купить, так он с барского плеча аж 3 тысячи скинул. Он- то скинул, а к вечеру новая любовь позвонила. Так орала, так кричала, что им и самим не хватает денег, ещё и вы, нахлебники, навязались.
Мало того, что она визжала, утром свекровь позвонила, тоже отчихвостила, мол что за новости? Чему детей учишь, попрошайки растут! Ты — мать, и желудки детей- твоя ответственность, нечего перекладывать её на мужика. Когда рожала- не думала, что в первую очередь для себя дети эти, не для других людей. Думай сама, как жить дальше, а детей науськивать не смей. Мол разобраться надо, его ли это дети, а то знают они таких, как Лена.
Плакала от обиды, от огорчения. Ладно она, но дети??? Разве бывает так, чтобы и от детей уходили насовсем?
Потом развод был, хорошо, делить нечего было, квартира Лене ещё до замужества досталась.
Когда на алименты подала, свекровь приезжала,с новой снохой. Снова орали, слюной брызгая. Юля рядом была, ей 10 уже было, Андрей на 4 года младше, в садике был, не застал этот концерт.
Оскорбления сыпали во все стороны, все соседи из окон носы любопытные высунули. Несколько раз свекровь повторила, что дети- то нагуляные, не внуки они ей. Лена потом еле дочь успокоила, так Юля сразу сказала, что ни папа, ни бабушка ей больше не нужны, никогда не простит.
Тряхнув головой, Лена вернулась в реальность. Слава богу, сейчас всё хорошо. Болячки позади, здоровье радует, дети тоже.
Работает, зарплату получает. Не миллионы, пусть и не шикуют они с детьми, но на жизнь хватает.
-Я же уже почти месяц и не мылась толком, Леночка! Лежу, как чурка с глазами, вроде и здоровая, а встать не могу. А дед разве сможет меня помыть как следует! Вот, намочит мне полотенце, я где могу, сама оботрусь, где не могу- он меня протирает. Мне бы в баню, да разве же унесет он меня один?
Где-то в глубине души у Лены шевельнулась жалость. Ну что, не люди мы? Может помощь ей какая нужна, а я сижу тут, в обиду укуталась, и не знаю ничего. Пожилой человек все-таки, бабушка ее детей…
-А Гришке позвонила, так он и надоумил меня, мол позвони Ленке, она ближе живет, приедет, поможет. Ты приезжай, Леночка, да деток с собой возьми, Юляшка большая уже, давно не видела её, и осталась бы, помогла мне, хоть дома бы убралась, да в огороде хоть немного.
-Я только на выходных смогу приехать, и то ненадолго, у меня в субботу выходной будет, вот и приеду. Спрошу у детей, может и правда захотят поехать, хотя вряд ли.
-А что выходных ждать? И спрашивать нечего. Ты Юльку на такси отправь, за неделю вон сколько всего переделать можно, большая кобыла уже, нечего в телефоне сидеть. Только ты ее одну отправляй, без Андрея. Какой с него помощник, только под ногами путаться будет, шуметь, да Юльку от работы отвлекать. А сама на выходных приедешь, работы на всех хватит.
Аж задохнулась от возмущения Лена! Как сидела, так и замерла на месте. Нет, не меняются люди. Если всю жизнь ты была с червоточинкой, с гнильцой, смолоду ко всем свысока относилась, от злобы корчилась, так в старости, несмотря на все болячки и невзгоды сроду характер в лучшую сторону не изменится, не станет человек золотым да добреньким, только больше злоба да эгоизм наружу полезут. Зря только настроение себе Лена испортила, на звонок этот ответив, зря только жалеть ее начала. Нечего таких жалеть. Поделом ей, пусть лежит и воняет, пусть дальше киснет. Ни она сама не поедет на выручку к этой женщине, и дочку свою не пустит, даже если захочет Юлька.
-Вот вы как, Марина Викторовна? А я-то и правда думала, что совесть в вас зашевелилась, по внукам соскучились. Это что же получается, что Юлю вы не в гости зовете, а батрачить на вас? Юля значит большая кобыла, пусть едет работать, а Андрею дорога к вам закрыта? Под ногами значит путаться будет? Сыну своему звоните, пусть он у вас работает, а мои дети и дома отдохнут. Если вместе им к вам дороги нет, значит и по отдельности к вам никто не поедет.
— А ты как хотела, милая? Родителей да предков почитать положено, вот и пусть долги отдаёт. Гришка её столько лет ростил, кормил, поил, А я Гришку ростила, вот и получается, что Юлька твоя своей жизнью не кому-то, А мне обязана!
— А она у вас не одалживала, ей жизнь я дала. И воспитываю их сама, без вашей с сыном помощи. Насколько я помню, вы не признали в моих детях внуков, так что пусть вам сын долги отдаёт.
Отключив телефон, Лена положила телефон на стол, на секунду задумалась, а потом решительно взяла гаджет, и внесла номер матери бывшего мужа в черный список. Там ей самое место. ты посмотри, какая деловая! Пусть Юлька приедет! Да Юлька сама еще ребенок, 12 лет всего, с чего ради она поедет чужую грязь из чужого дома вывозить? Вот есть у нее сын хороший, и сноха новая, пусть и убираются, и помогают. А их раз уж вычеркнули из своей жизни, так и пусть своими силами справляются.
Справедливо ли Лена поступила? Да. Что заслужила бабушка, то и получила. И поделом.
