Ты крепись, брат, крепись.
Мужчина стоял в холле родильного дома, сгорбив плечи. В его руках не было ни единого цветка, как принято при встрече рожениц с новорожденными. Потрескавшиеся губы были крепко сжаты. Алексей представлял себе эту встречу совсем иначе.
Он так долго мечтал о сыне. И вот, медсестра выходит к нему с маленьким свертком, перевязанным голубой лентой, и, не глядя в глаза, осторожно передает его в руки. Ей самой неловко. Обычно в такой момент она поздравляет счастливых отцов, но здесь слова поздравления звучали бы кощунственно. Она молчит, надеясь, что мужчина поскорее уйдет, забрав ребенка. Но Алексей не спешит. Он прижимает к себе мальчика, а в уголке глаза блестит слеза. Он смотрит вокруг, будто не веря происходящему и надеясь, что вот-вот появится мать его сына.
Но она не появится, это знают и молодая медсестра, и сам Алексей. Ему уже объяснили об осложнениях, возникших при родах, о том, как остановилось сердце Анны и о бесплодных попытках его завести.
— Зато ваш сын родился здоровеньким. Крепкий, здоровый мальчик, — сказали Алексею, будто это могло утешить.
Алексей слишком сильно прижал к себе малыша завернутого в байковое одеяло и перевязанного голубой лентой. Тот заворочался, замяукал. Мужчина опомнился. Надо уходить. Бедная медсестричка не знает уже куда глаза деть, так ей неловко. Она же ни в чем не виновата. А кто тогда виноват? Он сам! Это он настоял на рождении третьего ребенка. Анна не хотела. Она устала. Устала быть одной.
Алексей работал дальнобойщиком, и рейсы ему перепадали очень денежные, так как мужчина был на хорошем счету. Жили они с женой неплохо, в достатке. Две дочки подрастали. А Анна жаловалась, что устала быть одна. Алексей машину купил хорошую, дорогую. Анна опять недовольна. Говорит, ей не машина нужна, а муж.
Когда третьим забеременела, хотела беременность прервать. А Алексей запретил. Запретил, уж очень ему сына хотелось. Вот он, сын, в его руках. А что теперь с ним делать без Анны? Работу придётся менять, это понятно. Имея на руках троих детей в рейс не уедешь. Всё-таки добилась Анна чего хотела. Добилась своей смертью.
Алексею хотелось завыть. Завыть, зарыдать, но он держался. На руках грудничок и ещё нужно готовиться к похоронам. Анну похоронить надо достойно, а значит нельзя давать волю своим эмоциям.
Дома Алексея ждала Марина — подруга умершей жены. Раньше мужчина был с ней неласков. Марина раздражала его. Трется постоянно в их доме, потому что своей семьи нет. Алексей Анне высказывал и просил, чтобы хотя бы в его присутствии Марины в доме не было. И только сейчас Алексей понял, как был несправедлив к пухлой подруге жены. Марина была первой, кто прибежал, узнав печальное известие. Пока Алексей находился в трансе и не мог осознать случившегося, она взяла на себя заботу о его дочках. Девочки еще малы. Одной семь, другой пять. И, если честно, Алексей, находившийся постоянно в разъездах, не знал, как с ними обращаться.
Алексей до дому добрался, а мальчик совсем раскапризничался. Его плач напоминал мяуканье котенка. Мужчина догадывался, что мальчик голоден. А что делать? Чем его покормить? Оглушенный известием о смерти жены, Алексей не подумал о таких вещах. Зато подумала Марина. Она уже купила и бутылочки, и детское питание. Сразу забрала мальчика из рук Алексея.
— Ой, да какие мы маленькие, плачем мы, — сюсюкала женщина, раскрывая одеялко. — Ой, Алексей, посмотри, какой он светленький. Ни на тебя ни на Анну не похож. А это что у нас на щёчке? Грязь, что ли?
Алексей смотрел на мальчика, которого распеленала Марина, пока она пыталась оттереть что-то с его беленькой щеки. Малыш был белокожий, с очень светлым пушком на голове. На Алексея точно не похож. Алексей смуглый, черноволосый, да и Анна была темненькая. Марина так яростно терла щечку ребенка, что мужчина испугался.
— Ты сейчас дырку в нем протрешь. Ему же больно. Дай-ка я посмотрю. Да это и не грязь вовсе. Родимое пятнышко.
На секунду у Алексея возникло подозрение, что ребенка перепутали в роддоме. Откуда у них такой беленький, да еще и с родимым пятном на щеке? Мысль мелькнула и испарилась. Мальчик требовательно плакал и хотел кушать. Этим занялась Марина, а Алексею сказала:
— Ты о сыне не переживай, я с ним побуду. Наверное, перееду на время к вам. Тебе же сейчас не до детей.
Алексей будто очнулся, оторвал глаза от жадно сосущего из бутылочки малыша. Испустил тяжелый вздох.
— Да, Марин, спасибо тебе большое. Поеду я в ритуалку. И поминки, наверное, сразу надо заказать.
— Да, я знаю одну столовую. Там недорого.
— Не надо, — нахмурился Алексей, — не надо там, где недорого. Я не собираюсь экономить на похоронах своей Анны.
— Но, Алексей, у тебя на руках трое детей. Тебе еще их поднимать. Деньги пригодятся.
— Есть у меня деньги, — грубовато бросил Алексей. — На все хватит.
Деньги у Алексея были. Не зря он из рейсов не вылезал. Дом отстроил добротный, большой, машину купил, и сбережения имелись. Все мечтал когда-нибудь уйти из дальнобойщиков, открыть свой автосервис. И вот тогда, думал он, заживут они с Анной и детьми!
Похороны Анны прошли, как в тумане. Алексей действовал по инерции, делал все, что от него требовалось и держался, скрепив свое сердце железным ободком.
Мужчине все время казалось, что стоит ему чуть ослабить этот незримый ободок, он рухнет и больше не встанет, утонув в своем горе.
Приехали родственники, говорили слова соболезнования. Единственная родная сестра Алексея, Светлана, приехать не смогла. Они уже и так пару лет с ней не виделись. Уж могла бы, наверное, в такой момент отложить свои важные дела. Но Светлана живет в Москве, занимает какую-то там должность. Важная шишка. Вместо своего присутствия она прислала Алексею денег и дала наставление по телефону.
— Ты крепись, брат, крепись. На тебе теперь дети. Ты так хотел сына. Вот и воспитывай его. Отдай все тепло своим детишкам. Может быть ими горе от потери смягчишь.
Легко сказать, воспитывай, если Алексей не знал, с какой стороны к малышу подойти, да и с дочерьми будто заново знакомился. Что бы он делал, если бы не Марина?
Марина осталась в доме Алексея и после похорон. Алексей предложил ей платить за услуги няни, и женщина быстро уволилась с основной работы.
Чтобы не сойти с ума, Алексей занялся своей давней идеей — открытием автосервиса. У него для этого уже был пристроен к дому двухэтажный гараж, так что отлучаться далеко не приходилось. Но, возвращаясь в дом мужчина все чаще и чаще находил своего сына мокрым, плачущим в кроватке и равнодушную к его слезам Марину. Однажды Алексей вскипел:
— Марина, я тебе за что деньги плачу? Почему Артем снова мокрый и, скорее всего, голодный? Чем ты вообще занимаешься? Если так пойдет, я найду другую няню для своих детей.
— Ах так! — на глаза Марины навернулись слезы. — Это твоя благодарность, Алексей?
Посмотри на своих дочек. Они как куколки. С ними мне за радость возиться, потому что они твои. Ничего ты не видишь, Алексей.
Марина брякнула и прикрыла рот пухлой ладошкой. Ее мокрые глаза испуганно заметались и выражение лица стало такое, как будто она сказала лишнего.
Алексей остолбенел.
— Не понял, что значит — твои дочки? А Артем по-твоему чей?
— Прости, прости, Алексей, — шептала Марина. — О покойниках либо хорошо, либо ничего. Я бы тебе никогда этого не сказала, но ты же и сам не слепой. Посмотри на Артема и на себя, на своих дочек. Тебя же все время не было дома, а Анна была одна. Она женщина, она скучала.
Испачканные мазутом руки Алексея сжались в кулаки и он непроизвольно сделал шаг к Марине. Наверное, его лицо было столь устрашающим, что женщина испугалась.
— Алексей, я не вру тебе. У меня даже доказательства есть. Фотография в телефоне. Я тебе сейчас покажу.
Марина выскочила из комнаты, вернулась с телефоном в руках. Быстро нашла в нем нужную фотографию. Поднесла экран к лицу Алексея. У мужчины расплывалось в глазах. Он не хотел этого видеть. Видеть, как чужой белобрысый мужик сидит где-то за праздничным столом и обнимает за плечи Анну. Его Анну.
— Вот видишь, Алексей, это какой-то командировочный. Он пробыл в нашем городе всего несколько дней. Это я сфотографировала их с Анной. Он здесь полубоком. Не видно, что на его щеке есть родимое пятно в форме капельки. Точно такое, как у Артема.
Марина говорила, а телефон в ее руках ходил ходуном. Алексей выхватил этот телефон и переломил, ударив об колено. Ему хотелось стереть эту фотографию с экрана, стереть навсегда, чтобы больше никогда не видеть. Мужчина плохо соображал в тот момент. Он выскочил из дома, но вместо того, чтобы вернуться в гараж, пошел в бар. Прямо так, в рабочей спецовке с грязными руками.
Алексей целенаправленно напивался, чтобы алкоголь стёр из памяти фотографию из телефона Марины. Фотографию уничтожить можно, а вот живое напоминание лежащее дома, в кроватке и требующее непрерывной заботы? Как быть с Артемом? До этого момента, глядя на мальчика, Алексей испытывал что-то вроде трепетной нежности. Один только миг перевернул все в его душе. Теперь он ненавидел это родимое пятно, эти белобрысые волосы. Чужой малыш, чужой сын! Эх, Анна, Анна, как же ты могла? Работал ведь только для тебя и детей.
Поздно ночью Алексей вернулся в свой дом. Вернулся пьяным в стельку и сшибая все на своем пути. Марина не спала. Она подставила свое плечо и помогла мужчине дойти до спальни. Стянула с него обувь и прилегла рядом. Поглаживала по груди и шептала:
— Алексей, не все такие, как Анна. Вот я бы, например, никогда тебя не предала.
Мужчина уже почти засыпал, но от слов Марины дернулся и резко притянул ее к себе.
На следующее утро Алексей чувствовал себя очень паршиво. Зато Марина порхала, как бабочка, и уже переносила свои вещи в его спальню. Мужчина жалел о том, что произошло, и больше всего на свете не хотел снова заводить разговор о Артеме. Но его начала Марина:
— Алексей, я понимаю, тебе очень больно, но раз уж ты теперь всё знаешь, что ты будешь делать с Артемом?
— Не понял, что значит — что делать? А по-твоему, есть какие-то варианты?
— Конечно, есть. Он не твой сын, он абсолютно чужой мальчик. И всегда будет напоминанием об измене Анны. Давай сдадим его в детдом.
Хмурый, испытывающий похмелье Алексей открыл холодильник и доставал оттуда банку с солеными огурцами. Он уже почти донес ее до стола, собираясь выпить рассолу, когда прозвучали последние слова Марины про детдом. Банка выскользнула из рук мужчины и, ударившись об пол, разлетелась на острые, крупные осколки. В комнате заплакал Артем, как будто понимая, что решается его судьба. Алексей шагнул к Марине, наступив на один из огурцов разбросанных по полу, и заговорил ледяным тоном:
— Слушай меня внимательно. Я говорю один раз и повторять не буду. К этому разговору мы больше не вернемся. Никто и никогда не должен знать, что Артем не мой сын. Он записан на меня, значит, я его и выращу. И ты, если хочешь быть со мной, будешь молчать и заботиться о всех детях одинаково. Ты меня поняла?
Марина торопливо закивала и засуетилась. Достав половую тряпку из-под раковины она начала собирать растекающийся огуречный рассол.
Женщина усвоила урок и, так как очень хотела быть с Алексеем, больше никогда не заикалась о детдоме для Артема. При мужчине она притворялась и корчила из себя заботливую мать. Вот только Алексея так часто не было в доме и тогда подрастающему Артему прилетало от мачехи.
Со временем и сам Алексей начал понимать, что сказать легко, а сделать намного труднее. Очень трудно было относиться к Артему, как к своим дочкам. Мужчина старался, но при одном только взгляде на мальчика его сердце будто обволакивала ледяная корка. Он мог говорить одни и те же слова и девочкам и Артему. Только при обращении к дочерям в голосе была теплота, а Артем чувствовал лишь лёд.
В первый класс Артема никто не провожал. Это должна была сделать Марина, но она довела мальчика до ворот школы и, указав ему, где на линейку выстраивают его класс, толкнула спину.
— Вон, видишь ту тетю и детей. Это твоя учительница и твой класс. Иди к ним и делай все, что говорят. Домой потом сам прибежишь, тут недалеко. А у меня дела.
Мама куда-то усвистела. Артем, проглотив очередную обиду и ужасно стесняясь, подошёл к своей первой учительнице. Цветов, как у других детей, у него в руках не было. Линейка начиналась и за строем мальчишек и девчонок стояли их возбуждённые родители. Они пытались фотографировать, поправляли банты и галстуки своим чадом. Артем, надув губы, стоял один. После линейки детей отвели в кабинет. Учительница провела классный час, со всеми познакомилась и отпустила домой. Уроки должны были начаться со второго сентября. Родители разобрали своих первоклассников по домам, а Артем плелся один по школьному коридору.
— Эй, белобрысый, — услышал он голос из-под лестницы. — Что это у тебя на щеке? Птицы нагадили! Иди, морду помой!
Под лестницей загоготали старшие ребят. Артем знал, что они понимают, что на щеке у него родимое пятно, просто решили над ним поиздеваться.
— Сам иди помой! — постарался как можно грубее ответить мальчик.
— Что ты сказал? — старшеклассник вынырнул из-под лестницы и схватил Артема за пиджак.
Рванул на себя и пиджак затрещал. Старшеклассника остановил окрик какой-то учительницы, проходившей мимо. Артем выскользнул из рук пацана, но было поздно. Пиджак был порван в двух местах.
Мальчик выбежал из здания школы, тяжело дыша. Мама правильно сказала. Дорогу
до дома он знал. А идти туда совсем не хотелось. Мама вновь разозлится, будет обзывать его нехорошими словами, может быть, даже ударит. А папа промолчит, окинув своим тяжелым взглядом. Мама Артему не родная, она всегда говорила это мальчику, но папа, папа-то родной! Сегодня первое сентября и он обещал сестренкам Артема, что после уроков отвезет их в кафе, есть мороженое. Артему он этого не обещал, но мальчик так надеялся… Теперь этой надежде не суждено было сбыться. За новый, порванный пиджак папа, конечно же, его никуда не возьмет.
Вот почему папа больше любит сестер, чем его? В чем Артем провинился? Это чувствуется во всем. Девчонок он катает на машине, возит на природу, а Артема оставляет дома. Папа даже машину водить учит девочек, а его — пацана и к рулю не подпускает. Их он может и обнять и поцеловать, а к Артему не прикасается, объясняя это тем, что он пацан и ему нежности ни к чему. А Артему так хотелось иногда прижаться к папе, и чтобы он погладил его по голове, так, как гладит сестренок.
Сёстры учились не очень хорошо, и, пойдя в школу, Артем обещал себе, что он обязательно будет получать одни пятёрки. Может быть, тогда папа посмотрит на него по-другому и даже похвалит. И вот, пожалуйста, первый день в школе и порванный пиджак! Артем привык к шлепкам и обидным словам мачехи, но папа… Он тоже будет им недоволен.
Мальчик шел по тротуару, шаркая подошвой своих новых ботинок и низко опустив голову. Он как раз поравнялся с автобусной остановкой, на которой стоял автобус, широко распахнув свои двери. Не задумываясь, мальчик нырнул в эти двери. Он уедет. Уедет далеко. Подальше от мамы и тяжелого взгляда отца.
Артем сел возле окошка и разглядывал незнакомые улицы. Люди входили в автобус, выходили, а Артем так и сидел, пока автобус, сделав полукруг, не остановился окончательно.
— Мальчик, — крикнул водитель, высовываясь из-за перегородки, — это конечная. Ты куда ехал?
— Сюда, — буркнул Артем, видя, что в автобусе он остался совсем один и выскальзывая из раскрытых дверей.
Он вышел на заасфальтированную площадку и понял, что это окраина города, потому что совсем рядом, на расстоянии одного квартала, начинается лес. Артем пошел к деревьям.
«Я уйду, уйду в лес» — со злостью думал он. » Уйду далеко-далеко и буду там жить. Построю себе шалаш, питаться буду ягодами. Я не нужен им, так пусть ведут в кафе девчонок. Пусть катают их на машине и гладят по голове, а я буду жить один».
Алексей распрямился из-под капота чужого автомобиля и вытер грязные руки о ветошь.
— Ну всё, заканчивайте без меня, — крикнул он своим помощникам. — Мои, наверное, из школы уже пришли. Я обещал их в кафе сводить.
Широким шагом направляясь домой, мужчина думал, что в кафе нужно обязательно взять с собой и Артема. Пацан и так постоянно ходит, как «в воду опущенный». Как бы Алексей ни старался, мальчик чувствует нелюбовь, а он, как-никак, сегодня в первый класс пошел. В прихожей Алексея встретили нарядные и возбужденные дочери.
— Папа, папа, а мы в кафе на машине поедем? А на аттракционы потом сходим?
— Конечно, сходим. Сейчас я только сполоснусь, — улыбнулся Алексей. — А Артем где? Пусть он тоже собирается.
У Марины, стоявшей за дочерьми, забегали глаза.
— А что, ты Артема возьмешь? Ты не говорил. Ладно, я пойду его поищу.
— Что значит поищу? Где он?
— Тут такое дело, — Марина отвела глаза, — Артем еще из школы не пришел.
— Как это не пришел? Ты же должна была его отвести и привести назад. Ты что, оставила его там одного? Он же сегодня первый раз!
— Ой, да что тут до школы-то дойти? Полтора квартала. Артем эту дорогу прекрасно знает. А чего мне там с ним торчать, на этой линейке? Я пока в магазин сходила.
— У него же сегодня не было уроков. Должна быть только линейка и классный час! — рявкнул Алексей. — Он давным-давно должен быть дома. Где Артем?!! Иди ищи его, пока я моюсь.
Поесть мороженого девочкам в тот день так и не удалось. Потому что ни Марина, ни сам Алексей Артема так и не нашли. Мальчик вышел из школы, а потом «как в воду канул». Ближе к вечеру Алексей побежал в полицию. Когда Артем не объявился и ночью он не мог найти себе места от беспокойства.
Мужчина злился на Марину. Злился на себя за то, что так и не смог относиться к Артему так, как к своим дочерям. Мужчина был почти уверен, что именно это стало причиной пропажи мальчика. Надо было отложить работу и пойти с ним на первое сентября, как мечтал Артем.
Алексей не ложился спать. Вместе с своими работниками из автосервиса он прочесывал ближайшие к школе улицы. Они заглядывали в каждую подворотню, под каждый куст. Артема нигде не было…
На следующий день Алексей вместе с подключившимися волонтерами расклеивал по городу листовки с фотографией Артема. Клеил на каждой остановке, на каждом столбе. И это дало результат. После обеда в полицию позвонил водитель автобуса. Мужчина со стопроцентной уверенностью заявил, что именно пропавшего мальчика он высадил на конечной остановке, возле леса. Поиски переместились в лес. На третьи сутки к волонтерам подключились неравнодушные жители города.
Алексей не спал третий день. На минуту заскочив к себе домой, он увидел там женщину, которую не сразу узнал. Рядом с Мариной сидела его старшая сестра Светлана, с которой мужчина не виделся несколько лет. Светлана звонила вечером первого сентября, чтобы поздравить детей с первым учебным днем. Тогда и узнала о пропаже племянника.
— Я бросила все дела и прилетела помочь, — обняла Алексея Светлана. — Как сейчас продвигаются поиски?
— Мы прочесываем лес, — ответил мужчина сестре. — Чем ты сейчас можешь помочь?
— Как это, чем? Пойду вместе с тобой в лес.
— Хорошо, — кивнул Алексей. — Марин, ты идешь?
— Я же не оставлю девочек одних, — замялась Марина.
Алексей кивнул. С Мариной ему было все понятно. И с этим он разберется потом.
Сейчас главное — найти Артема.
Он пошел к машине и сестра пошла следом. На пассажирском сиденье лежали листовки с фотографией Артема. Чтобы сесть, Светлана взяла их в руки и вскрикнула.
— Господи, как же твой сын похож на нашего деда! Алексей, у него что, на щеке родимое пятно в виде капельки? Вот надо же, через два поколения передалось!
Алексей уже поехал, но от слов сестры резко вдавил педаль тормоза в пол. Затормозил так, что Светлана чуть не стукнулась о лобовое стекло.
— Что, что ты сказала? Причем здесь родимое пятно Артема?
— Алексей, ты чего? — расширила глаза на брата Светлана. — Ты вообще давно семейный альбом смотрел? Ты помнишь, как твой дед выглядит, который на войне погиб? Он погиб молодым, поэтому и фотографии его только в молодости. Он очень светловолос. Твой Артем поразительно на него похож. А самое главное, у нашего деда было точно такое же родимое пятно. И тоже на левой щеке.
На скулах Алексея заходили желваки. Ни слова не говоря он круто
развернул машину и вернулся к своему дому.
— Подожди меня тут, — бросил он сестре и метнулся к воротам.
Мужчина ворвался в дом с таким яростным выражением лица, что Марина сразу напугалась.
— Что-то с Артемом? Его нашли?
— Не с Артемом, а с тобой, — заорал Алексей. — Я все знаю. Знаю, что ты наврала мне про Анну и про то, что он не мой сын.
— Как ты узнал? — побелела Марина?
— Не важно, как узнал. Зачем ты это сделала?
— Потому что любила тебя. Хотела, чтобы ты забыл Анну. Хотела своего ребенка родить, а не подтирать сопли этому Артему. Что ты орешь? У меня же не получилось. Ты не сдал его в детдом.
У Алексея чесались руки. Очень чесались. Он понимал, что лучше уйти, пока он не ударил Марину.
— Когда я вернусь, чтобы и духу твоего в этом доме не было. Слышала? Не попадайся мне больше на глаза. Никогда!!!
Алексей круто развернулся и убежал к машине, в которой ждала его сестра.
У края леса собралась толпа. Алексей заметил радостные лица, и его сердце забилось быстрее. Неужели…
Заглушив двигатель, Алексей выскочил из машины, устремляясь к улыбающемуся молодому волонтеру, указывающему на машину скорой помощи. Внутри, завернутый в одеяло, сидел Артем. Лицо мальчика сморщилось, когда он увидел отца.
— Папа, прости меня, я хотел вернуться, но заблудился.
— Это мне нужно просить прощения, сынок, — Алексей поднял его и крепко прижал к себе.
Слезы текли по его щекам. Даже на похоронах Анны он не плакал так горько.
— Я очень перед тобой виноват, сынок. Обещаю, теперь все будет по-другому.
