— Heльзя у матери ребёнка oт6upaть!
— Да она снова 6pocит его, вот увидишь! — плaкaлa Лада.
— Не6pocит. Сердце материнское не позволит, — уверенно отвечала мать.
Лада замолчала. С матерью было 6ecполезно спopить. Она словно забыла, что сестра уже не раз так поступала. И поступит ещё. А в итоге cтpaдaeт ребёнок, до чувств которого никому в этой семье, похоже, дела нет…
Лада и Злата сёстры. Между ними разница в пять лет, Лада старшая.
Когда Злата училась в колледже, то на последнем курсе влю6илась в одногруппника.
— У нас настоящая лю6oбовь! — важно говорила она матери в трубку телефона. Злата училась в соседнем городе, жила в общежитии и иногда звонила матери, чтобы рассказать новости.
Лада, которая недавно окончила институт и пока ещё жила с родителями, слыша такие речи, вздыхала и качала головой, она знала цену словам непутёвой сестры. У той всегда было на словах всё очень замечательно, а потом выходило как в пословице: «гладко было на бумаге, да забыли про овраги». Но мать ей всегда верила. Поверила и сейчас.
— Окончат колледж через три месяца, получат дипломы и поженятся, так Златочка сказала, — объясняла Элла Сергеевна мужу, Тимофею Максимовичу.
— А pa6oтать она собирается, невеста наша? — спросил отец.
— Конечно! Я и говорю, вот получит диплом и устроится, — улыбаясь, отвечала Элла Сергеевна. — А что тебя смущает? Дело молодое, а мы как с тобой поженились, разве не помнишь? Тоже сразу после института. Потом pa6oтали, потом я в декрет пошла, Ладочку ждала…
— Помню. Только нам лет-то было побольше, чем ей. Мне двадцать три и тебе двадцать четыре. А нашей звезде едва восемнадцать исполнилось. Погуляла бы ещё, рановато ей замуж, куда такая спешка? — проворчал Тимофей Максимович.
Мать пожала плечами. Лада снова вздохнула и подумала о том, что сестре всегда надо было всё и сразу.
Причину спешки Злата озвучила в следующий свой звонок.
— Ребёночка я жду, уже пятый месяц пошёл. Сюрприииз! Скоро бабушкой станешь!— заявила она поражённой матери и засмеялась. — Всё у нас хорошо, не волнуйтесь. На следующей неделе защита диплома и приедем.
— Куда? — опешила мать.
— К вам приедем, жить будем у вас. У Толика дома мал мала меньше: ещё два младших брата растут, тесно. А у нас целых три комнаты.
— Батюшки мои, внук у нас скоро родится… — промолвила мать после разговора с младшей дочерью. Лада схватилась за голову, а Тимофей Максимович стал нервно расхаживать по комнате. Родители были просто ошарашены такими новостями, они весь вечер так и просидели на кухне, разговаривали. Лада слышала, что они и всю последующую ночь не спали, всё обсуждали предстоящие перспективы. Хотя обсуждать там было нечего. Злата просто поставила всех перед фактом. «Как и всегда…» — думала Лада, тоже ворочаясь с боку на бок.
Однако Злата приехала одна, и вся в слезах.
— Я не знаю, где он, не знаю! — твердила она, рыдая. — Вечером мы с ним ещё разговаривали, а на утро он пропал. Друзья сказали, что уехал. Адреса никто не знает. А потом я в своих вещах записку нашла.
— Какую? От кого? — спросил отец.
— От Толика… — сказала Злата и шмыгнула носом. — Не ищи, говорит, меня, не надо. От ребеночка избавься. А любви никакой между нами не было, ошибся он… Он, что, не понимает, что поздно уже от ребенка избавляться?! Мне что теперь одной его растить?! И выходит, что не любил он меня никогда!
Злата зарыдала в голос, а мать принялась её утешать. Тимофей Максимович плюнул в сердцах и схватил свой телефон.
— Сейчас ему мало не покажется, Толику твоему, сейчас… У меня связи, где надо есть, из под земли достану!!! — злобно бормотал он, просматривая список контактов.
Однако связи не помогли. Видимо, Толик очень хорошо спрятался. Злата целыми днями рыдала, а Элла Сергеевна бесконечно пила успокоительные. Лада, как и всегда, поражалась глупости наивной сестры. В детстве у сестры было много подобных случаев, когда она попадала в неприятные истории, о которых родители иной раз и не догадывались, только тогда Злате удавалось выходить сухой из воды, а теперь она по-настоящему влипла.
Малыш родился в срок, здоровый карапуз, как две капли воды похожий на Тимофея Максимовича. Печали и обиды на время забылись и все были рады появлению нового члена семьи. Злата, так и не поработав ни дня, села в декрет.
В декрете ей не нравилось. До рождения сына она, несмотря на то, что была беременна, жила на всю катушку, отдыхала, развлекалась, гуляла со своими школьными подругами. Родители денег на неё не жалели и давали столько, сколько она просила. Теперь же ей приходилось денно и нощно ухаживать за малышом.
— Ни погулять, ни развлечься, ни в кино сходить! — то и дело ныла Злата. — Девчонки звонят, зовут, а я… Проклятый Толик, чтоб ему пусто было!!!
— Не вечно ребёнок маленький будет, погоди реветь. Надо перетерпеть, а как ты хотела? Любишь кататься, люби и саночки возить, — отвечала мать.
— И ты туда же?! Отец учит-учит, продыху нет, ещё и мать поучает, ууууу… — Злата рыдала, закрыв лицо руками. Ей вторил малыш, лёжа в детской кроватке.
Лада вытерла руки полотенцем, потому что готовила на кухне ужин, и подошла к малышу. Она нежно взяла его на руки и начала укачивать. Малыш затих и заулыбался.
— Вон Ладка, мамаша, что надо! Хочешь, забирай его себе! — утерев слёзы, заявила Злата, глядя на то, как сестре удалось ловко успокоить Тошу.
— Что ты несёшь?! — отшатнулась мать. — Это твой малыш, твоя кровиночка. Всё наладится, вот увидишь, надо только немножко потерпеть.
— Не хочу терпеть, ууууу… — рыдала Злата.
Лада укачав малыша, тихонько положила в кроватку и отправилась обратно на кухню.
— Пойдем и мы, а то разбудим ещё, — шепотом сказала мать Злате, выходя из комнаты.
— Не. Я полежу чуток, посплю. Устала, жуть, — зевая, проговорила Злата и прилегла на диван.
Так и жили.
Кое-как с нытьём, стенаниями и всесторонней помощью Злата продержалась до трёхлетия малыша, а потом сбежала устраивать молодую жизнь, не забыв прихватить двадцать тысяч из шкатулки, в которой мать хранила деньги на покупку продуктов. Мать плакала и заламывала руки, а Тимофей Максимович поворчал, поругался, а что было делать?
Ушла Элла Сергеевна со своей работы и устроилась в другое место на полставки, стала растить внука.
Незадолго до того, как Злата сбежала, её сыну Антону дали место в яслях. Утром малыша отводила в ясли Лада, а приводила домой Элла Сергеевна. Только вскоре она и Тимофей Максимович сильно разболелись. Пришлось Ладе брать на работе отпуск за свой счёт и выхаживать родителей, которых поразил вирус, и заботиться о малыше-племяннике. К счастью, каким-то чудом Ладу и Тошу вирус обошёл стороной, и они не заболели.
Выздоровев, родители ещё долго восстанавливались, и за это время Антоша так привык к Ладе, что начал называть её мамой. Элла Сергеевна всегда поправляла внука и говорила, что это тётя, а не мама, а мама далеко уехала, но обязательно вернётся, потому что очень скучает по Антоше. Тимофей Максимович при этих словах супруги всегда угрюмо молчал, но Лада видела, как на щеках отца ходили желваки.
— Конечно, что и говорить, девка непутёвая у нас получилась, — говорила Элла Сергеевна мужу. — Однако я думаю, что она вернётся. Одумается и вернётся, вот увидишь. Сердце не камень, сынок у неё родной тут остался, должны же человеческие чувства взять верх! Нагуляется, вернётся.
Так и вышло. Спустя год, Злата явилась домой, как ни в чём не бывало. Прямо с порога она кинулась к сыну со словами «моя кровиночка!». Тоша испугался и закатил истерику. Он никак не хотел даже подходить к родной матери, жался к Ладе и прятался за её спину.
Стараниями бабушки, спустя два дня, кое-как перемирие между ними наступило и пару раз Злата даже вышла с Тошей на прогулку, гордо показав местным кумушкам, какая она образцово-порядочная мать. Где она была целый год, Злата не признавалась, но мать догадывалась, что личная жизнь видимо у дочери не сложилась, потому она и вернулась к родителям.
— Вот счастье-то! Одумалась наша девочка, остепенилась, — радовалась Элла Сергеевна, тихонько разговаривая с мужем и глядя в окно на гуляющую на детской площадке младшую дочь с внуком.
— Я бы ей не стал доверять, — качал головой отец. — Деньги, смотри, не давай, всё одно промотает. Пусть на работу устраивается.
— Устроится, устроится, она обещала, — уверенно заявляла Элла Сергеевна.
Но снова из Златы не вышло добропорядочной матери, хватило её не на долго. Она опять пропала, на этот раз, не найдя денег (Тимофей Максимович позаботился об этом) взяла материны золотые серёжки и прихватила некоторые вещи Лады. Размер у них был с сестрой одинаковый, и она видимо решила, что в Ладиных красивых модных вещах устроить свою судьбу ей будет проще.
На этот раз она пропала надолго. Три года о ней не было ни слуху, ни духу. Лада окончательно стала мамой племяннику Тоше, потому что в последнее время Элла Сергеевна сильно сдала, то и дело болела, часто ходила в поликлинику, и даже периодически ложилась в больницу. Заботилась о малыше в основном Лада.
— Я буду опекунство оформлять. Надо лишать Злату родительских прав, сколько можно? — заявила как-то Лада матери.
— Ты что?! Так нельзя! — заявила мать и принялась убеждать Ладу, что Злата обязательно вернётся. И что очень жестоко так поступать с родной сестрой: угрожать лишить её родительских прав.
— А то, что я для Тоши мама, а не она, это не жестоко?! Где она три года пропадает?! Её место здесь, рядом с сыном, — горячо говорила Лада.
В тот раз Элла Сергеевна смогла уговорить старшую дочь не обращаться в органы опеки. Но Ладу не оставляла эта мысль.
На фоне всего происходящего, Лада умудрилась познакомиться с мужчиной. Они встречались три месяца и собирались вскоре пожениться. Избранника Лады звали Матвей, и он был категорически против того, чтобы она стала опекуном Тоши.
— Оставь эту затею! Мы поженимся, уедем жить в отдельную квартиру, и ты забудешь всё, как страшный сон, — убеждал он Ладу. — Мы родим своего ребёнка, станешь настоящей мамой, а не такой, которая нужна только, пока твоя сестричка ведёт развесёлую жизнь.
— Но я привязалась к Тоше. И люблю его. Правда, моё положение действительно двусмысленное…
— Да они же все используют тебя! Разуй глаза! Родителям удобно, что ты заботишься о Тоше. А когда ты заговорила об опеке, то, оказывается, у него есть мать! Вот пусть мать его и растит! Зачем это тебе? Уверяю тебя, когда мальчик вырастет, даже если Злата не вернётся, то он будет искать мать и она для него всё равно останется родной. А ты никто. Как была так и останешься тётей. Зачем тебе чужой сын?
Лада слушала Матвея, его разумные доводы, и сомнения одолевали её всё сильнее и сильнее. Решающую роль сыграло то, что Злата снова явилась. Она рассказала родителям слезливую, мало похожую на правду, историю о том, что не могла раньше приехать, потому что побывала чуть ли не в рабстве. Размазывая слёзы, она снова попыталась найти контакт с сыном, но тот, как и прежде, плакал и не хотел к ней идти. Глядя на рыдающую, с синяками под глазами, сестру, Лада подумала, что она похоже сильно и долго пила. На что? Непонятно. Но видимо, когда денежный источник иссяк, она снова вернулась…
— Я оформлю опеку над Тошей. А тебя лишу родительских прав! Ты к нему и на пушечный выстрел не подойдёшь, — заявила разозлённая Лада сестре. — Хватит издеваться над ребёнком!
— Ты не посмеешь! Это моя кровиночка! Мой сын!— заявила Злата, пытаясь обнять Тошу, который смотрел на неё исподлобья.
— Мы не будем тебе в этом помогать, а у тебя одной ничего не выйдет! — заявила мать, ища поддержки мужа.
— В самом деле, это не вариант, — хмуро заявил Тимофей Максимович.
Малыш Тоша грустно моргал глазами и обнимал обеими ручками своего игрушечного мишку. Он ровным счётом ничего не понимал.
— Ну и варитесь в своей каше! — в сердцах сказала Лада и принялась собирать свои вещи. В тот же день она отправилась жить к Матвею.
Ещё через месяц они поженились.
***
— Дочь, приезжай несчастье у нас. Злата погибла. Напилась и уснула на лавке в парке, а мороз-то за окном, двадцать градусов… Нам позвонили сегодня. В понедельник похороны.
— Ч…что? — тихо спросила Лада, чуть не сев мимо кресла.
Вместо ответа мать зарыдала и прервала разговор. Потом позвонил отец и просто попросил приехать.
— А муж твой где? Что же одна приехала? — поминутно вытирая слёзы, спросила Элла Сергеевна, обнимая дочь.
— Нету мужа. Развелась я. Одна живу, квартиру снимаю, — ответила Лада. — Тоша, заинька, как же я соскучилась!
Последние слова предназначались племяннику. Антон обнял Ладу обеими руками, крепко прижался к ней и тихо спросил:
— Где же ты была?
— Я уезжала, заинька, так было надо… — говорила сквозь слезы Лада. Она, наконец, дала волю слезам. Узнав, что сестры не стало, она сама удивилась, что почему-то не проронила и слезинки, но увидев Тошу, словно плотина прорвалась в её душе, она рыдала и рыдала без остановки.
— Ни одной ночи не проходило, чтобы он мне не снился, мама! Я постоянно о нём думала, переживала, вспоминала. Но я так на вас обиделась и так злилась на Злату! И Матвей… Он постоянно убеждал меня, что не нужно отбирать Тошу у родной матери и что я не права, и что из этого ничего хорошего не выйдет…
— Ох, дочь, ты была права, — перебила её мать. — Она знатно потрепала нам нервы. И нам с отцом, и особенно, Тоше.
— Ей было совершенно наплевать и на нас, и на ребёнка, — хмуро произнёс Тимофей Максимович.
— За этот год она ещё несколько раз пропадала и появлялась, таскала у нас деньги и вещи, — продолжала Элла Сергеевна. — Антоше уже в школу надо было оформляться, а она всё время пьяная в зюзю, еле-еле уговорила её не пить, чтобы сходить документы подать. Знаешь Лада, она скатилась до самого дна на наших глазах! Это же надо столько пить, не просыхая! Сначала я думала, что она пьёт оттого, что ей больно видеть, что родной сын её не признает. Он же так и не хотел с ней общаться и постоянно спрашивал о тебе, Лада! Но никакой сын ей был не нужен. В самом деле, ты была бы ему лучшей матерью…
Элла Сергеевна замолчала и перекрестилась. Потом она зажгла свечу и поставила её перед портретом Златы, перевязанным чёрной лентой. Они долго сидели обнявшись с Ладой и молчали. Было слышно как Тимофей Максимович тихонько читал Антоше сказку перед сном.
Лада плакала. О себе, о родителях, о Тоше, о глупой сестре, которая так бездарно прожила такую короткую жизнь…
— А Матвей не хотел детей. Мы с ним постоянно ссорились. Может, если бы я встречалась с ним подольше, я бы и замуж за него не вышла, просто обстоятельства так сложились, когда я психанула и ушла от вас, я была вся на нервах, — севшим голосом сказала Лада.
— На всё воля Божья, — проговорила мать. — Антоша так и не признал Злату. Говорил, что не мама она ему, а чужая тётя. Да и к лучшему это.
— Всё вернулось на круги своя… — сказала Лада, подумав о том, что судьба таким способом прямо-таки вручила ей Антошу.
После скорбных мероприятий Лада занялась оформлением опекунства. Они много времени проводили с Антоном. Лада словно хотела наверстать упущенный год. Она чувствовала себя очень виноватой перед мальчиком, что бросила его тогда, но понимала, что по-другому в тот момент поступить не могла…
***
Прошло время.
— Мамочка, а мы купим щенка? Ты же обещала! Ты говорила, что мы скоро будем жить в большом доме, где можно будет завести большую собаку, — Тоша, которому недавно исполнилось девять лет, заглядывал в глаза Ладе, сидя рядом за столом во время обеда.
— Раз обещала, купим обязательно, — ответила Лада.
— У меня скоро будет настоящий папа! Как у всех! И он мне очень нравится, и тебе понравится, когда ты его увидишь, — громким шепотом сообщил Антон на ухо Элле Сергеевне, которая сидела за столом с другой стороны от него. Та улыбнулась и посмотрела на улыбающуюся дочь, которая всё слышала. Тимофей Максимович тоже улыбался.
— В самом деле, Ладочка, — проговорила Элла Сергеевна. — Ну, скоро ты уже познакомишь нас со своим женихом?
— Скоро, — ответила Лада. Она не сильно волновалась о предстоящей встрече родителей с её избранником Олегом, потому что была уверена, что всё пройдет хорошо и он им понравится. Она радовалась, что самый главный этап уже был пройден на отлично: Олег и Антоша прекрасно поладили.
Олег жил в большом частном доме и Антон там несколько раз бывал, ему там понравилось, и мальчик очень ждал того момента, когда они с матерью переедут туда. Элла Сергеевна украдкой смахивала слезу и грустила о том, что придётся расставаться с внуком и дочерью. Хотя одно утешало: дом Олега находился недалеко, и они условились, что будут часто ездить друг к другу в гости.
А Лада смотрела на Тошу и думала о сестре. «Эх, Златка, какая же ты была глупая, ты так ничего и не поняла в жизни…»
