Галина вздохнула и пошла в дом. Поставила вещи посреди избы и впервые за последние дни заплакала.
Звонок среди ночи не сулит ничего хорошего. Это Галина усвоила, когда ещё муж был жив. Часто по ночам ему звонили и вызвали на работу. Ночь прекрасное время для убийства и ограбления. Он работал оперуполномоченным. Погиб, когда их сыну было шесть лет. Сейчас Даниле двадцать восемь.
На экране мобильника высветилось имя сына. Сердце тревожно забилось, сон как рукой сняло.
— Да, сынок, — хриплым со сна голосом ответила Галина.
— Мам. Разбудил? Прости, — голос Данилы звучал возбуждённо.
— У Алечки снова приступ? – беспокойно спросила Галина.
— Да. Мы в больнице. Я решил продать квартиру и машину. Других вариантов нет. У тебя пожить можно?
— Конечно. Только как мы в однокомнатной квартире вчетвером? Постой, не пори горячку. Надо все взвесить. А фонды?
— Времени нет. Вот поэтому и звоню тебе. Приступ такой был, что я думал… Врач сказал, что через неделю будет поздно делать операцию.
— Постой, сынок. У меня другое предложение. Давайте продадим мою квартиру. Она в центре, по стоимости выйдет, как ваша двухкомнатная, если не дороже, — торопливо и сбивчиво озвучила Галина только что пришедшую в голову мысль.
В телефоне застыла тишина.
— Алло, Даня, ты здесь?
— Мам, мы с Настей согласны. Ты тогда жить к нам переедешь. Так, правда, лучше. Справишься? Только быстро надо продать.
— Я постараюсь, — пообещала Галина.
Спать расхотелось. Да и не заснуть. Единственная внучка страдает. Надо всё обдумать, взвесить. Галина встала, накинула халат и пошла ставить чайник.
После окончания института Даня устроился на хорошую работу. Галина гордилась умным и красивым сыном. От девушек отбоя не было.
— Только не спеши жениться. Встань на ноги, — увещевала Галина его.
Но кто слушает мам? Данила влюбился, стал рассеянным, задумчивым, вечерами пропадал где-то, а то и ночевать не приходил.
— Когда познакомишь меня с девушкой? – однажды спросила Галина.
Через три дня сын привёл в дом Настю. Худенькая, под прозрачной бледной кожей маленького личика синеют ниточки вен, но огромные серые глаза смотрят дерзко. Галина ахнула, заметив выпирающий живот Насти.
Расписались, посидели все вместе дома с тортом и бутылочкой сухого вина. Вот и вся свадьба. Когда Данила был на работе, Настя из комнаты почти не выходила. Галина как-то попросила её помочь лепить пельмени. Хотела, так сказать, поближе познакомиться, наладить отношения. Настя зашла на кухню, окинула раскатанное на столе тесто своими огромными глазищами.
— На кухне вы хозяйка. – И ушла в их с Даней комнату.
Наладить отношения не получилось. Настя заходила на кухню только поесть, даже посуду не мыла. Галина высказала сыну.
— Мам, не приставай к ней. Стесняется, беременность к тому же, — защищал жену Данила.
Галине Настя не нравилась. И саму её не устраивала роль прислуги при сыне и его жене. Нет, ей не трудно готовить, ходить в магазин, убирать. Что делать ещё на пенсии? Но у сына своя семья. И жена должна быть хозяйкой. А ребёнок появится?
Решила, что жить вместе с молодыми и не вмешиваться в их жизнь у неё не получится. Она разменяла свою трёхкомнатную квартиру, оставшуюся ей от родителей, на две. Сама въехала в однушку, а в двухкомнатную квартиру в новостройке поехали сын с женой. Пусть живут, как хотят.
Через неделю после переезда, Настя родила слабенькую девочку. А в четыре года у Алечки обнаружили сложный порок сердца. Врачи посоветовали прооперировать её в Израиле. Там быстрее, Хоть и дороже. Обратились в благотворительные фонды, но Алечке становилось всё хуже, приступы участились и усилились. Времени на сбор денег не осталось.
Галина еле дождалась утра, чтобы начать действовать. Звонила, назначала встречи с риелторами. Всё закрутилось, завертелось в бешеном ритме. Квартиру Галина продала быстро с частью мебели. Остальную раздала и распродала почти даром по друзьям и знакомым. Через три дня отвезла пухлый пакет денег сыну.
Галина не хотела стеснять сына и невестку. Настя у себя в квартире хозяйка. Терпеливо молчать, зажимать себя Галина не привыкла, не сможет, не такой характер.
Она позвонила своей школьной подруге Ирке, попросилась пожить у неё.
— Галка, я бы рада, ты же знаешь. Но у меня только личная жизнь стала налаживаться. Вадим ко мне жить переехал, — виновато сказала подруга.
— Ладно, не переживай, придумаю что-нибудь, — ответила Галина и хотела отключиться, как Ира закричала в трубку:
— Подожди! Галк, у меня дом есть в селе. Хотела продать, да руки не дошли. Он, конечно, не бог весть что, но жить можно. Печка, колонка рядом. В пятнадцати минутах езды от города на автобусе. Приезжай за ключами.
Когда такси остановилось у сломанного забора и почерневшего дома, Галина подумала, что ошиблась адресом. Как здесь можно жить? Забор упал, одно окно разбито, дранка на крыше местами отсутствовала, дверь покосилась…
Таксист выгрузил из багажника её чемодан и сумки, и уехал. Галина вздохнула и пошла в дом. Поставила вещи посреди избы и впервые за последние дни заплакала.
Но что толку реветь? Не захотела с сыном жить, так получи и распишись.
Галина осмотрела дом, нашла в кладовке чудом уцелевшие от мышиных зубов простенькие бумажные обои. Но сначала нужно залатать крышу.
В селе были разные дома: большие и каменные за высокими заборами, и подлатанные деревянные. Большинство хозяев приезжали сюда на лето и по выходным. Но кто-то жил в селе круглый год.
В маленьком магазинчике, куда Галина пришла за продуктами, спросила у продавщицы, кто в селе мог бы починить крышу, вставить стекло в окно и вообще…
— Да Тимофеич, кто же ещё, – охотно посоветовала разговорчивая продавщица Люба. – Он у нас на все руки мастер. Через три дома от вашего живёт. У него забор зеленый. Да вон он идёт. – Люба показала в окно на идущего мимо высокого мужчину в больших резиновых сапогах, в шляпе, надвинутой на лоб.
Галина схватила сумку и бросилась догонять его.
— Тимофеич, подождите! — крикнула она, задыхаясь от бега.
Он остановился и обернулся к ней. Галина думала увидеть старика, но подойдя ближе, поняла, что он ровесник или чуть старше её. Тимофеич, молча, ждал. От его пристального острого взгляда Галина смутилась, торопливо и сбивчиво начал объяснять свою просьбу.
— Через час зайду, — бросил Тимофеич и пошёл дальше.
Галина, растерянно поглядела ему вслед и поплелась домой. Тимофеич пришёл через два часа. Измерил окно, слазил на чердак, заглянул в сарай и, не говоря ни слова, направился к выходу.
— Куда вы? А крыша как же? – испуганно окликнула его Галина.
— За материалом, — бросил Тимофеич, не оглядываясь. – Завтра крышей займусь.
Галина поняла, что с угрюмым и неразгворчивым мужиком будет трудно. Да ладно, лишь бы подлатал дом. Конец сентября, дожди, ночью заморозки бывают.
Утром она проснулась от шума шагов над головой. Сначала испугалась, потом догадалась, что Тимофеич залез на крышу. Мешать не стала, хотя любопытство распирало. Он стучал по крыше до позднего вечера. Потом, не заходя в дом, ушёл к себе.
Галина вышла на лицу, отошла подальше и посмотрела на крышу. Все дыры были аккуратно заделаны. На следующий день с утра шёл дождь. Тимофеич пришёл позднее, дал Галине выспаться. Он вставил стекло в окно, поправил покосившуюся дверь. Всё делал молча, основательно, не спеша. Через три дня поднял забор.
А потом к дому подъехала грузовая машина, и молодой водитель свалил у забора брёвна. Галина выбежала, стала спрашивать.
— Дрова это, хозяйка, — приветливо крикнул ей молодой водитель.
На следующий день Тимофеич пилил брёвна посреди двора. Галина вышла из дома, и какое-то время наблюдала за его работой. Под застиранной матросской бугрились мышцы рук и спины.
Вдруг он остановился и посмотрел на Галину.
— Вставай в пару, быстрее дело пойдёт, — сказал он.
Галина хотела возмутиться, но передумала. Взялась за другой конец пилы.
— Не дёргай, плавно тяни, — скомандовал Тимофеич.
— Что за самоуправство? Вы даже не спросили меня, нужны мне дрова или нет. Может, у меня денег нет на них? Может, я уеду завтра?
— Если бы хотела, давно уехала бы. А ты обои новые собралась клеить, крышу попросила починить. Дров мало у тебя, не хватит на зиму, замёрзнешь, — продолжая пилить, сказал Тимофеич.
Галина замолчала, раздумывая, как спросить про деньги.
— Не бойся, не ограблю. Брёвна давно заказал. Часть тебе отгрузил, — сказал невозмутимый Тимофеич, словно услышал её мысли.
Начался дождь. Работу пришлось приостановить. Тимофеич накинул куртку и ушел домой. Но на следующий день он не пришёл. Не показался и на третий. Галина заволновалась, пошла к нему. Осторожно вошла в просторный крепкий дом. Тимофеич лежал в кровати под двумя ватными одеялами. Она потрогал его лоб – горячий.
Галина сбегала домой, принесла антибиотики и парацетамол. Согрела на плитке чайник. Когда Тимофеич проснулся, заставила выпить таблетки и выпить чаю.
Она заглянула в его холодильник, нашла курицу. Через два часа принесла кастрюлю с бульоном, завёрнутую в одеяло. Тимофеич принял помощь без возражений, будто так и надо. Галине показалось, что он не удивился, увидев её у себя в доме. Через три дня он снова пилил и колол дрова. Галина складывала их в поленницу под крышей.
— Всё. Если что, обращайся, – сказал он, надевая куртку и собираясь уходить.
— А деньги? Сколько я вам должна? Вы так и не сказали, – спросила Галина.
— А мы в расчёте. – Тимофеич не уходил, смотрел на Галину. Под его взглядом она поежилась.
— Что, от мужа сбежала? — вдруг спросил он.
— С чего вы взяли? Муж погиб давно. Я квартиру продала. Деньги на лечение внучки нужны были.
— Вылечила?
— Что?
— Внучку вылечила?
— Да. Ей в Израиле сделали операцию на сердце. Сын звонил, сказал, что скоро вернутся.
Галина и сама не знала, почему всё рассказала этому хмурому и неразговорчивому человеку.
— Квартиру, значит, продала, а жить в Иркин дом приехала.
— А вы её знаете? – встрепенулась Галина.
— Знаю. В одном селе росли. Я даже влюблён в неё был. А она за городского замуж вышла.
— А вы? Почему на ней не женились?
— Не успел, — просто ответил Тимофеич.
Галина достала зачем-то телефон из кармана. Попробовала включить, но экран не загорелся, зарядка села. Пока искала зарядное устройство, пока подключала к нему телефон, Тимофеич ушёл. Галина еле дождалась, когда сможет перезвонить.
— Мам, ты где? Думал, ты у нас живёшь, позвонил соседям. Никак не мог до тебя дозвониться, — кричал встревоженный сын.
— Я у подруги живу. Всё хорошо. Зарядка у телефона села, не заметила. Как Алечка?
— Отлично! Она улыбается, представляешь? Хочешь с ней поговорить?
Галина услышала радостный голосок внучки и расплакалась.
— Ну что ты, мам? Всё позади, успели, благодаря тебе.
Через неделю они все вернуться домой. Галина тоже собралась в город. Пришла попрощаться с Тимофеичем.
— Совсем уезжаешь или как? – спросил он хмуро.
— Или как. Внучку встречу и вернусь. Соскучилась по ним. А как вас зовут? А то не хорошо как-то по отчеству обращаться.
— Я привык. Звать Георгием. Мама Егором звала. Так короче.
Галина повидала сына, внучку. Алечка поправилась, на щеках появился румянец.
— Мам, может, останешься? – спросил сын, узнав, что живёт Галина в селе.
— Нет. Не буду вам мешать. Приезжать буду, тут недалеко. А летом возьму к себе Алечку. На свежем воздухе она быстро окрепнет.
— Такси, может, вызвать?
— Не надо, не принцесса, на автобусе доберусь. Ту ехать-то всего ничего.
Галина торопилась домой. Привыкла за последний месяц, даже нашла удовольствие в сельской жизни. Тихо, спокойно, что ещё нужно на пенсии? По дороге на вокзал накупила продуктов.
Вошла в дом и удивлённо уставилась на букет жёлтых листьев в пол литровой банке на столе. В доме тепло, натоплено.
— Егор… – Догадалась она.
Сварила картушку, помяла её с тушёнкой. Потом пошла к Егору и пригласила в гости отметить успешное возвращение внучки. Тот отнекивался, но всё же пришёл.
Через месяц приехала Ирина навестить Галину. Ахнула, увидев преобразившийся дом.
— Теперь я его гораздо дороже продам, — обрадованно сказала она.
— Ты хочешь продать дом? – испугалась Галина.
— Да. Понимаешь, мы решили с Вадимом расписаться. Я продам дом, мы купим машину, – хвасталась Ира. – Не сейчас, весной. Можешь жить пока.
Но Галина чувствовала, что спокойная жизнь закончилась. Думала, что делать? Неужели придётся всё-таки ехать жить к сыну? Денег на съёмную квартиру нет. Только стали налаживать отношения с Настей. Как бы не испортить.
Помог Егор. Узнал, что Галина хочет уезжать, пришёл уговаривать остаться.
— Ты же мечтала на лето внучку взять.
— Да видно не суждено, — вздохнула Галина. – Мне и самой не хочется. Привыкла здесь.
— Так оставайся. У меня большой крепкий дом. Знаешь, как тут красиво весной? Я беседку в огороде сделаю. Будем чай на природе пить. – Егор замолчал.
Молчала и Галина, не зная, что сказать.
— Я… Мне плохо будет без тебя. – Егор смотрел как всегда прямо, ждал ответа.
— Ты предложение мне делаешь? – в смятении спросила Галина.
— Да. Впервые к жизни.
Галина осталась в селе. Она не ожидала, что на старости лет станет бесстыдно счастливой. А как может быть иначе в селе с названием Оборотино? Проблемы и несчастья неожиданно обернулись счастьем. Жизнь потекла дальше, оставив позади беды и печали.
Егор построил беседку. В мае они с Галиной сидели в ней, любовалась цветением яблонь. К появлению клубники сын привёз в село Алечку…
«Счастье иногда нисходит к нам как благодать, но гораздо чаще — это победа и преодоление»
