Когда Ире было шесть лет, незнакомый дядя с золотым зубом предложил ей конфету. Вообще-то, мама говорила Ире, что брать сладости у незнакомцев нельзя, но эта была ее любимая «Ласточка», и Ира схватила конфету, крепко зажмурившись и ожидая грома небесного, как предвещала мама.
Ничего не случилось. Дядя улыбнулся ей, легонько щелкнул по носу и велел слушаться маму. А Ира и так слушалась, иначе мама доставала скакалку и…
Вот и в тот вечер мама без скакалки не обошлось. Мама нашла в кармане ее курточки смятый фантик от конфеты и принялась допрашивать, где Ира ее взяла. Врать матери – последнее дело, это Ира знала твердо. И все рассказала.
Как мама кричала! Ира боялась, у нее перепонки лопнут. А уж сколько раз ей скакалкой досталось, думать страшно – хорошо, что Сашка заплакал, и мама бросилась к нему, тут же забыв про дочь.
Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.
При этом мама просто обожала своего второго ребенка – младшего брата Иры по имени Саша. Он был младше Иры на три года. Ира сначала тоже его любила – он был маленьким забавным карапузом. Но когда брат подрос, любить его стало очень сложно: почему-то Сашка получился именно таким, каких Ира терпеть не могла.
— Мамочка, ты так вкусно готовишь, можно мне добавки? – елейным голоском спрашивал он.
Мама готовила откровенно плохо – вечно то пустой капустный суп, то лапшу с майонезом. И Сашка сам потихоньку суп этот в унитаз выливал, Ира собственными глазами видела. Но мама ему верила: сразу расцветала, говорила, что он – ее единственная радость в этой треклятой жизни. И вечером сама решала за него математику или заставляла Иру это делать. И утром, когда они шли в школу, она будто бы незаметно пихала ему в карман деньги. А когда Ира у нее просила на школьные обеды, говорила, что денег нет – пусть она к папе обращается.
Папа дома бывал редко. Он работал в милиции и все время был на задании. Пару раз Ира видела это задание – невысокая полненькая блондинка с напомаженными губами. Ее он водил в кафе и катал на такси, а если Ира просила у отца денег, называл дочь тунеядкой и велел показать дневник. И Ира перестала просить, потому что в дневнике вечно было красным красно, и уж мама никогда не забывала наказать ее как следует.
Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.
Когда Ира заикнулась о том, что после девятого класса поедет в Екатеринбург поступать на модельера, мать снова выпорола ее, хотя Ира была уже достаточно взрослой для этого – умела огрызаться и грозилась уйти из дома. Когда противный толстощекий Сашка ввалился в комнату и сказал: «Мамочка, успокойся, у тебя же больное сердце, тебе нельзя волноваться!», та оставила Иру в покое, но это Иру только разозлило. Тоже мне, защитник нашелся!
В Екатеринбург она все равно уехала и в колледж поступила: украла у отца деньги из кошелька, оставила записку на кухонном столе. Оказалось, что про сердце мама не врала – после этого она попала в больницу, а отец приехал за Ирой, требуя вернуться домой.
Ира не вернулась. В общежитии ей нравилось – тут все были другие, не такие унылые, как в ее школе, а свободные и творческие. Через полгода она научилась курить, шить себе потрясающие наряды из любой мало-мальски пригодной тряпки и разводить парней на деньги.
А потом она встретила Юру. У него было бледное аристократичное лицо, тонкие, искусанные в кровь, губы и длинные пальцы, которые либо перебирали струны на гитаре, либо держали карандаш, которым Юра записывал свои стихи. Юру тоже не любила мама, и это их объединило – Ира нашла, наконец-то, родственную душу.
Колледж Ира забросила. Целыми днями они зависали на квартире у Юры, которую снимал ему богатый отец, где слушали музыку, пели дуэтом Юрины песни и курили одну на двоих сигаретку. Ира была счастлива – ей больше не нужна была мама с ее нелюбовью, папа с его многочисленными любовницами, не нужна даже корочка об образовании, потому что Юра обещал ее содержать.
Непонятно как папа ее отыскал. Видимо, соседка из общежития сдала. Маме позвонили из колледжа и сказали, что Ира не появляется на занятиях. А так как Ира была еще несовершеннолетней, папа отправился на ее поиски. Юра, когда увидел папины погоны, испугался так, что Ирины вещи собрал сам за пять минут. Она плакала и просила папу оставить ее в покое, а папа обещал пристрелить негодяя, если еще раз увидит его рядом с дочерью.
Мама встретила ее со слезами, но не потому, что скучала – боялась, что Ира загубила себе жизнь и наверняка беременная. А Ира была бы и рада забеременеть, тогда бы им с Юрой разрешили пожениться. Но Ира не была беременная – через неделю у нее пошли месячные. Мама обрадовалась, а Ира не очень – последняя надежда на то, что они с Юрой будут вместе, покинула ее сердце.
Отец устроил Иру в местный техникум – правда, не на модельера, как раньше, а на обычную швею. Учиться там было скучно, дома мать бесконечно пела дифирамбы своему любимому сыночку, а Иру ругала, как обычно, так что сложно было сказать, где ей было хуже – дома или на учебе. Никакого выхода из сложившейся ситуации она не видела до тех пор, пока не встретила одноклассницу Ольгу. Та светилась как начищенный пятак, вышагивая по улице в красивом пальто, туго обтягивающим выпирающий живот.
— Залетела, что ли? – спросила Ира.
— Обижаешь! – протянула Оля. – Я замуж вышла. Вот, ждем прибавления.
— Ну так и я про то. Брак по залету – предел мечтаний.
Ира забыла, что сама несколько месяцев назад мечтала о таком браке.
— Подумаешь! Зато я съехала от родителей, никто мне не выедает мозг, Петя меня на руках носит! Работать не надо, учиться не надо – красота!
Они пошли в кафе, где лопали пирожные и вспоминали школьные годы. И после этого разговора Ира решила – ей тоже надо выйти замуж.
Найти кавалера оказалось несложно – этим искусством она овладела в совершенстве. И подошла к этому Ира с умом – искала спокойного и доброго парня, с работой и деньгами, с отдельной квартирой. Нашла – Семен Рубцов с пятого этажа. Правда, у него была девушка, но такая скучная мышка, что увести Семена было раз плюнуть.
Свадьбу играли в январе. Еще не было видно, но под платьем у Иры намечался животик.
— Будет девочка, – сказала узистка, и Ира обрадовалась.
А Семен расстроился, но быстро спрятал свое расстройство и сказал, что девочка – это замечательно.
Мама тоже расстроилась.
— Какой толк от девок! Будет нервы тебе трепать, а потом замуж выйдет – вот и все дела.
А потом вдруг завыла – так бабы на похоронах обычно воют. Ира закатила глаза – она даже здесь не может нормальной матерью быть!
— Мам. Ну чего ты устроила, все же хорошо!
— Хорошо, как же! Ну зачем тебе вздумалось по залету замуж выходить? Сделала бы аборт, я же предлагала!
— Предлагала она. Что же ты не сделала аборт, когда мной от папы залетела?
Мать ударила ее по щеке.
— Как ты со мной разговариваешь!
— Как хочу, так и разговариваю! Сама меня такой вырастила!
Мама Иру не любила, и Ира это прекрасно знала.
Она радовалась, что теперь не нужно жить вместе с мамой. И когда та пугала ее, что не будет помогать с младенцем, Ира только радовалось – не хватало, чтобы она и ее дочери жизнь испортила!
Но когда родилась малышка, Ира пожалела о том, что рассорилась с мамой – это оказалось куда сложнее, чем она думала. Дочь орала круглые сутки, у Иры просто голова от нее раскалывалась. Семен стал брать ночные смены, или сбегал к маме, никакой помощи от него не было. От страха и отчаянья Ира стала налегать на мучное и сладкое, и за полгода ее разнесло так, что в зеркало смотреть было противно. Девочка, которая первые дни после родов вызывала в Ире умиление, сейчас в основном раздражала. Ире было стыдно за свои чувства, и она старалась делать все, что должна была делать по ее уразумению хорошая мать – купала ее в ванночке с ромашкой, гуляла по два часа в любую погоду, кормила по часам. Назвала она ее Юлей, в честь своего Юры.
Так прошло два года. Отец обещал выбить ясли для малышки и устроить Иру на работу к знакомому дельцу – секретаршей там или что-то вроде этого. Ира радовалась – сидеть дома ей ужасно надоело, тем более Семен для семейной жизни оказался совсем неприспособленным. Если он приходил домой, Ира от скуки умирала, а если не приходил – от ревности. Нет, она его не любила, но ей было обидно, что он проводит время с кем-то, а она ждет его дома.
— Саша в Екатеринбург собирается поступать, хочешь, поехали с нами? – предложила внезапно мать. – Ты же там все знаешь, покажешь ему, что к чему. А я, так уж и быть, с Юлькой посижу.
Ира согласилась. А почему нет?
В Екатеринбурге все сильно изменилась. Ира сразу затосковала, вспомнив, как ей нравилось учиться на модельера и как здорово она проводила время с Юрой. Везет Сашке, будет учиться, никаких забот у него – ни ребенка, ни мужа. Ну, в его случае жены. А Ира – дура, сама свою жизнь испортила!
Вот с такими мыслями стояла она в супермаркете – мама ее отправила, а то ее любимый сынок надорвется же пакеты с продуктами нести! От обиды глаза защипало, и она часто поморгала. И тут увидела его. Юра стоял в соседней очереди – такой же прекрасный, как и раньше! Высокий, бледный, с ироничным изгибом бровей. Сердце сделало сальто, потом остановилось и упало в бесконечную пустоту. Ира вскинула голову и с сияющей улыбкой подошла к Юре.
— Привет!
Он смотрел на нее так, словно не узнавал.
— Ну ты что, это же я, Ира!
Она засмеялась и принялась напевать их песню, которую они написали вместе.
На лбу Юры появилась морщинка.
— А… – протянул он. – Не узнал.
— Что, так сильно изменилась? – кокетливо спросила Ира.
— Ну да. Раньше ты вон какая худенькая была, а теперь – целый хлебзавод! Ты смотри, так и диабет заработать можно!
Из магазина Ира бросилась в слезах, забыв свои покупки в корзине. Мама испугалась, принялась расспрашивать, кто ее обидел.
— На тебя маньяк напал, да? – кричала она.
От ее крика Юля задалась слезами.
— Мам, ну какой маньяк! – Ира раздраженно засунула грудь в рот дочери, чтобы она хотя бы немного помолчала. Да, надо бросать ее кормить, скоро в сад, но как еще ее успокоить?
— Какой-какой, обыкновенный! Знаешь, сколько их по улицам ходит! Когда мне было семь лет…
Мать внезапно вся обмякла и будто постарела. Опустилась на обшарпанный стул – они сняли квартиру на неделю, пока Саша будет подавать документы.
— Он мне конфетку предложил. А потом говорит – пошли, я тебе щенка покажу. Я и пошла, дура… Я так просила родителей купить мне щенка, ну почему они мне не купили!
Внутри у Иры все сжалось. Ну зачем мама ей это говорит, она не хочет ничего знать! Острая, незнакомая боль разливалась внутри. Ира протянула руку и погладила маму по спине.
— Мам… Ну не плач, все хорошо! Никто на меня не нападал. Просто я поняла, какая я толстая и тупая. Ну почему ты меня не остановила, почему позволила мне замуж выйти? Надо было заставлять меня учиться! Кто я теперь? Что меня ждет?
И тут они обе уже обнялись и зарыдали.
Из комнаты вышел Сашка.
— Вот бабы, чего вы тут устроили… Ир, кто тебе мешает поступить на заочное? Время есть, давай я помогу тебе подготовиться. Когда на сессию надо будет ездить, мама посидит с Юлькой. Да ведь, мам?
Саша говорил слишком красиво. И Ире очень хотелось поверить, что так можно, что так получится. Но она знала, что скажет сейчас мама – ах ты мой сыночек, какой ты умничка!
Мама посмотрела на сына, потом на Иру.
— А что? Саша дело же говорит! Ты же не глупая у меня, поди поступишь. Ой, ты же документы с собой не взяла! Так, я сейчас отцу позвоню, пусть отправит кого-нибудь! Или Семен твой пускай привезет, должна же быть от него хоть какая-то польза!
— То есть… Как? – Ира не могла поверить своим ушам. – Я и правда могу поступить? А как же Юля?
— Саша правильно сказал – я посижу. Чай не чужие.
— Мама… Мамочка, я так тебя люблю!
Ира и сама не знала, как у нее вырвались эти слова. Мама смотрела на нее удивленно, словно Ира сказала, что выходит замуж за Папу Римского.
— Доченька, ну ты чего… Конечно, я и посижу, и помогу…
Мама поджала губы, вздохнула и выдавила.
— Я тоже тебя люблю, ты же знаешь. Только ты никогда меня не слушаешь.
— Я буду слушать, мама, буду!
Они снова обе ревели, и снова обе обнимались.
Сашка махнул рукой, сказал что-то вроде «бабы» и вышел.
А они, втроем, долго сидели обнявшись. И сначала плакали, потом смеялись. Потом опять плакали. Мама любила Иру, теперь Ира это знала.
