— Давай мне ключи от своего дома, пока ты в отпуске, я там с детьми поживу

Кать, мы приедем на выходные к вам в загородный дом? — голос тети так и звенел от переполняющего ее энтузиазма.

— Только уберите все за собой потом, а не как обычно. Хорошо? — тяжело вздохнув, сказала я.

— Конечно-конечно, Катюша! Это даже не обсуждается, наведем чистоту! — тетя Таня сбросила вызов, а я пошла будить сына.

Здравствуйте, дорогие читатели! Как вы знаете, практика моя довольно обширна, и в ее рамках я встречаюсь с самыми разными людьми и случаями. Но эта история мне показалась весьма интересной и показательно, поэтому спешу рассказать ее вам. Ко мне пришла клиентка и поведала о событии, которое произошло в её семье.

У меня так в жизни сложилось, что мы с Никитой остались одни. Я долго не могла устроить личную жизнь, мне перевалило уже за тридцать, и я отчаялась, что вообще хоть кому-нибудь нужна. А потом познакомилась с Игорем. Приятный молодой мужчина вновь вернул мне надежду, что еще не все потеряно, и у меня будет семья. Мы встречались семь месяцев, и я думала, что дело идет к свадьбе.

Игорь никогда не говорил, что женится, но я считала, что это закономерный исход любых развивающихся отношений. А потом узнала, что беременна. Две заветные полоски на тесте стали огромной и нежданной радостью. Счастливая, я пришла к своему молодому человеку, и сообщила, что мы вскоре станем родителями. Но ожидаемого отклика у соавтора малыша не встроила.

— Кать, ты прости меня, ты очень хорошая, но к детям я не готов. Совсем. Только устроился на хорошую должность, хочу встать на ноги и пожить в свое удовольствие. — сказал мне Игорь.

— Я понимаю. Ну, что ж.

— Ты планируешь оставить ребенка?

Я даже не сразу поняла, о чем он меня спрашивает. Оставить? А есть другие варианты? В моей голове и душе альтернативы, кроме как оставить, ждать, любить эту крошечную фасолинку внутри меня не существовало. Я сказала, что малыша воспитаю сама, от Игоря ничего не требовала. Обрадованный моим великодушием мужчина свалил в закат, пропал с радаров, и больше в нашей жизни с Никитой никогда не появлялся.

А я хлебнула фунт лиха, потому что быть матерью-одиночкой далеко не так просто, как порой пишут в Интернетах. Жилья своего у меня не было, отпуск по уходу за ребенком я провела на съемной квартире, работая ночами, чтобы хоть как-то свести концы с концами и заработать денег на аренду жилья и еду. По счастью, на момент моей беременности, я уже довольно давно подрабатывала написанием студенческих работ. Удаленка стала идеальным вариантом с малышом, который, по счастью, был спокойным, и первые полгола почти все время только ел и спал, не доставляя особых хлопот. В итоге я стала зарабатывать больше, чем на основной работе, и с отпуска по уходу решила вовсе не выходить, о чем и сообщила начальству, когда Никитке стукнуло три.

Все это время я копила на первоначальный взнос на собственную квартиру. Понимала, что не одна теперь, что нужен свой угол, с которого нас, в случае чего, не попросят на улицу. Родня мне особо не помогала, хоть я и была у родителей единственная дочь.

Когда я сообщила, что жду Никиту, а отца ребенка след простыл, мама жестко сказала мне:

— Сама нагуляла, мужика удержать не сумела, так чего теперь плакать на поклон идешь? Мы тебя с отцом вырастили, у нас своя жизнь. Решай свои проблемы самостоятельно.

Я тогда от таких слов даже интуитивно попятилась – ожидала, ведь, хотя бы моральной поддержки. Да и не плакала, не просила ничего. Отец встал на сторону матери, не желая помогать мне с малышом. Я гордо закусила губу, и ушла «решать свои проблемы самостоятельно». Хотя проблемой сына никогда не считала, скорее задачей – интересной, любимой, самой важной нас свете.

Деньги на первый взнос копились медленно, а потом мне вдруг позвонил нотариус, и сообщил, что я единственная наследница Григория Григорьевича Михаленко. Это был мой дед – единственный, что, по сути, не отрекся от меня, даже когда я родила Никитку. Он звал нас к себе в свой большой загородный дом, который когда-то построил своими руками, баловал внука, и нередко присылал деньги мне, хоть я и пыталась отказаться от материальной помощи.

Деда Гриша меня любил, всегда про нас с Никиткой помнил. Бабушки не стало рано – с пятидесяти лет дед остался один. Мама была замужем, супруга ушла, а двухэтажный огромный дом в деревне пах навсегда ушедшим счастьем, скрипел половицами и ставнями, хранил воспоминания о минувших годах. Дед прожил до девяноста лет. До последнего обихаживал он своими смуглыми крупными руками огород, ходил рыбачить и за грибами в лес по осени. Его уход стал полной неожиданностью. Мне казалось, что деда Гриша вечен, как небо, как сосны, что шумели на том берегу реки в его деревне.

Свой большой дом с огромным участком дед отписал нам с Никиткой. Отношения с дочерью у него были неважные, а я была у деда единственная внучка. Вот и оставил в память о себе подарок. Я решила, что квартира мне ни к чему – дом же есть. Там все удобства, ухоженная дедовыми руками земля, даже стайки под птицу крепкие – хоть сейчас заводи гусей, кур, индюков. Накопленную довольно внушительную сумму потратила на отделку дома. Многое там требовалось подлатать – сайдингом обшить, фундамент подшаманить, забор новый протянуть. Все постепенно делалось. Родня только смеялась надо мной.

— И что у тебя в голове, Катерина? — спрашивала меня тетя Таня, сестра матери.

— Своя земля всегда хорошо, а дом дед строил сам, там все на совесть. Он еще не один век простоит. — отвечала я.

— Квартиру надо было брать, как и хотела. Ну, куда ты с дитем в деревню? Два часа от города, деревушка непроходная, как ты там будешь одна?

— Там магазины есть, автобусы ходят каждый час, райцентр рядом. А кроме того – тишина, красота, река рядом.

Весной я разбила грядки, подлатала теплицу, насадила столько цветов, что сама от получившейся красоты ахнула. Слишком с овощами не усердствовала – нам не так уж много и нужно было с Никитой. А кустов и деревьев дед оставил полным-полно. И жимолости несколько сортов, и черноплодная рябина молодая к осени гроздьями качала, и яблонь было с десяток, и крыжовник, и смородина, и земляника с викторией – только поливай да собирай.

Первыми цветами, которые я посадила на участке, были гортензии. Брала сразу с бутонами, чтобы уже в первый год радоваться цветению. Выбирала самые крупные, сортов «Стерилис» и «Пинк Белла Анна». Потом купила десяток разных сортов пионов, посадила тюльпаны, гладиолусы, лилии. А потом открыла для себя ремонтантные сорта роз, и просто пропала.

Дед успел построить большую резную беседку. Резчиком по дереву он был от бога, и беседка получилась, как сказочный терем. Вот вокруг нее я и разбила огромный роскошный розарий. И, хотя предупреждали меня в магазине, что в первый год, скорее всего, растения или вовсе не зацветут, или цветение будет коротким, мой райский сад уже в концу июня благоухал так, что не хотелось заходить в дом.

Тут потянулась родня, которая, пока я все тут обустраивала и ремонтировала, не сказала мне ни одного доброго слова. Сперва приехали мама с отцом – охали и ахали, как же здесь все хорошо. Никитка носился по участку с леечкой, поливая рукколу и маргаритки. Сыну в деревне было очень хорошо. Мы с ним вместе ездили на птичий рынок, купили десяток гусей, и мальчик сам птиц кормил. Малышу ведь в четыре с половиной года все интересно, все ново, мир полон чудес.

Потом нагрянула тетя Таня с семьей – с мужем, сыновьями. Мальчишек у нее было трое. Сперва я лишь снисходительно улыбалась ее восторгам от наведенного на участке и в доме порядка, потом даже с радостью согласилась пустить ее погостить. Но гости быстро обернулись настоящим мамаевым нашествием. Я только и делала, что готовила на всю ораву, а тетя не удосуживалась даже отругать своих детей за то, что топтали цветы и землянику. Мангальную зону тоже оставляли в удручающем состоянии – пакеты из-под угля носил ветер, посуду за собой мыть никто не спешил. Я быстро дошла до точки кипения, и сказала, чтобы ездили пореже.

Пока еще полностью от дома не отказала, но пуская в очередной раз, уже предупреждала – оставят бардак, укажу отворот поворот.

Тут у меня наконец-то наметился отдых в июле. Это для студенческих работ обычно относительно спокойный месяц – последняя неделя июля и начало августа. К этому моменту я уже поставила у большинства грядок автополив, и могла позволить себе спокойно на две недели укатить в санаторий в горах. Не отдыхала я уже, кажется, тысячу лет. Усталость накопилась такая, что срочно требовалась перемена мест, тишина и отсыпные.

Родня вскоре узнала, что я собираюсь отчалить с мелким на курорт, и тут же набежала ко мне в гости.

— Давай мне ключи от своего дома, пока ты в отпуске, я там с детьми поживу — Заявила тетка

А как раз накануне тетя Таня и ее семейство оставили у меня такой хаос на участке, что я твердо решила – больше ноги их у меня не будет. Последней каплей были сломанные гортензии очень дорогого и редкого сорта, которые обещали расцвести на следующий год, но теперь, видимо, придется по осени покупать и сажать новые кустики.

— Тетя Таня, нет. Я говорила вам, что после вас мне убираться надоело. Я больше вам ключей не дам и в гости вас не жду.

— Да как ты смеешь родственников не пускать? Дед, между прочим, моим отцом был! Я выросла в этом доме, а ты всего лишь внучка. — начала качать права тетка, но я молча закрыла перед ней ворота, и пошла дальше собираться в поездку.

Через час мне стала названивать мама.

— Катерина, что за дела? Почему ты Татьяну с детьми не пускаешь? Мы ведь одна семья, ты обязана…

— Мама, я никому и ничего не обязана. Когда я тут все обустраивала, мне слова поддержки никто не сказал – все критиковали и насмехались. Когда я одна осталась с ребенком, родственники, и ты в том числе, умыли руки. Даже из роддома никто встречать не приехал. Я была одна. А теперь, когда у меня все устроилось, дом полная чаша, ухоженные огород, цветы, чудесный сын подрос, всем вдруг стало ко мне надо. И ладно были бы деликатны, благодарили, хотя бы порядок за собой оставляли, так ведь нет! Я потом несколько дней убираюсь, а ко мне только потребительское отношение. Не пущу никого больше, таки знай!

— Мы тебя растили, кормили, а дом дедов – наш с сестрой. Отец просто на старости лет уже умом ослабел, вот и записал все на тебя!

— Дед был ясного ума человек, и прекрасно понимал, что вы с тетей Таней стакана воды ему не подадите. Только мы с Никитой его навещали. Все, мама, разговор окончен.

Я сбросила звонок, не желая выслушивать претензии и упреки матери. Чемоданы были уже уложены, такси заказано на шесть утра.

Никита проснулся до будильника, без капризов слопал целую тарелку каши, и мы поехали отдыхать. Горный санаторий ждал нас, и мы с сыном оторвались там, как могли. Долго спали, вкусно ели, ходили на аттракционы, катались на лошадях. Родственники не звонили и не писали, что меня полностью устраивало.

Мы вернулись с сынишкой в середине августа – как раз пора было делать заготовки овощей. Зимовать собирались в деревне, и я уже расчистила погреб под банки. Днем мы толклись с сыном по дому, летом в садик он не ходил. С осени я планировала отдать его в деревенский. Группы тут были небольшие, а садик новый, с большой детской площадкой и молодыми ласковыми воспитателями.

В конце августа после тепла и дождей пошли грибы, и мы с Никитой с утра спешили на тихую охоту, принося домой целые корзины рыжиков, белых, груздей и подосиновиков. Сынок учил названия грибов, был моим маленьким помощником, моим светом, моим счастьем.

Тетя пару раз пыталась звонить мне, но я не брала трубку, рассудив, что вдвоем с Никитой нам будет куда спокойнее. Осенью мы взяли щенка. Большелапого, лохматого, смешного. Назвали Вьюгой. Вьюге сосед наш сладил теплую крепкую будку, и теперь у нас во дворе жила веселая пустолайка. А в дом завели пару котят. Кошка на соседней улице окотилась, и малышей раздавали в добрые руки. Мы хотели выбрать одного, но сын так просил забрать двух чернышей, что я уступила – не объедят нас два пушистых.

Коты оказались отменными мышеловами и много пользы принесли нам в деревенском доме. А мы с Никитой готовились зимовать. Зимы тут стояли морозные, снежные, но нам было совсем даже не страшно. Чего бояться, когда у Никиты есть я, а у меня самый лучший и храбрый на свете мальчишка?