Что, в школе неприятности? Расскажи, не стесняйся! Тебя обижают?
Первый раз случился у Ромки в че№(;»рнадцать лет. Она была старше и чуть под хмельком. Её бросил парень, а тут Ромка подвернулся. Позже, парень передумал и вернулся, и Ромка стал не нужен… а он влюбился и страшно переживал.
Чуть было до с%№»ва не дошло: просто чудо, что отец раньше домой вернулся. Всыпал он Ромке по первое число, а после, когда волна гнева сошла, поинтересовался:
— Что, в школе неприятности? Расскажи, не стесняйся! Тебя обижают?
Мужчина воспитывал сына один, мать сбежала, когда Ромке исполнился месяц. Теперь парень вырос и смотрел на отца исподлобья.
— Я сам кого хошь обижу!
— Неужто из-за девчонки какой-нибудь? — продолжал допытываться отец, —расскажи, облегчи душу. Мне можно.
— Из-за девчонки, — Ромка отвёл взгляд, стало стыдно, — ты прости меня, пап. Сам не знаю, что на меня нашло!
— Слушай, сынок… я тебе сказать хочу, что ни одна девушка не стоит… ну, ты понимаешь… Жизнь, она длинная, и у тебя будет столько девчонок, что ты забудешь, как звали эту… из-за которой ты чуть жизнь свою не загубил!
Отец как в воду глядел. После того случая, Ромка занялся спортом, стал точить фигуру. А когда к симпатичному лицу прибавились рельефные мышцы, от девчонок отбою не стало.
В понедельник он развлекался с Женей, а в субботу уже ехал с Катей на дачу, потому что у неё родители уехали заграницу. Летом он отправился на море, и разбил там сердце дочки хозяйки, у которой снимал комнату, и ещё одной девушки, с которой познакомился на пляже.
К восемнадцати годам у Ромки за плечами был опыт, которого у иных мужчин не бывает за всю жизнь. В одном был не прав отец: первую любовь Роман не забыл. Во всяком случае имя накрепко запомнил, и если ему попадалась Лена, бросал её с особым цинизмом.
Из-за того, что прогуливал пары в техникуме его отчислили, и он пошёл в армию. Там, казалось, взялся за ум. Вернувшись, устроился к отцу на завод. Но там Ромка не прижился, стоять у станка всю смену было ему не интересно.
Тогда он перепрофилировался в сантехника. Работа, конечно, не из лёгких, но зато не на одном месте, и многообещающая в плане новых знакомств. Роман на судьбу не роптал, и вёл себя более-менее прилично, пока не умер отец. Теперь некому стало учить Ромку уму-разуму, и он стал жить так, словно каждый день — последний.
К тридцати пяти годам он так и работал сантехником, но теперь у него был высший разряд, и возможность выбирать, куда идти самому, а куда послать своего помощника.
Женщины уже не вешались на него, как раньше, многие старые подружки были глубоко замужними и выгуливая подросших детей, отворачивались, делая вид, что не знакомы с ним.
Роман немного поистрепался: поредели волосы, рельефные мышцы заплыли жирком, но… он вёл себя так, словно всё ещё неотразим, и на многих женщин это производило впечатление.
Одной из таких женщин была Люся Кащеева. Ей было двадцать восемь и она жила в доме, который «обслуживал» Роман. Как-то ей пришлось вызвать сантехника, потому что открыв стояк, чтобы списать оказания счётчика, она обнаружила, что одна из труб — мокрая.
Открыв дверь, она ожидала увидеть старичка с чемоданчиком и в берете, но увидела стильного блондина, в светлой джинсовке под цвет глаз, и влюбилась с первого взгляда.
В тот день Роман был в настроении, и сыпал шутками, а она смеялась. Говорят, юмор сближает.
Уходя, он сделал ей комплимент, который делал всем женщинам независимо от возраста. Но Люся этого не знала, и пряча глаза, попросила его зайти в выходные, чтобы поменять смеситель на кухне.
И он зашёл. На этот раз его ждал тёплый приём: преобразившаяся хозяйка и стол с легкими закусками и вином.
Роман поменял смеситель, а после прекрасно провёл время, после чего, сославшись на срочный вызов, ретировался. Платы с Люси он не взял, но и на работу не пошёл, напрасно ждал его пенсионер Сысоев из сорок седьмой квартиры.
После, Роман ещё неоднократно посещал Люсину квартиру — для него эта была очередная интрижка, а она мечтала о семье и уже слышала звуки свадебного марша.
Своими планами она поделилась с подругой, одноклассницей Гавриковой, что жила в соседнем доме, где были квартиры улучшенной планировки. Они частенько встречались на улице и обменивались новостями.
— Надо же, Люсь, ты прямо светишься! Что с тобой? — ахнула Гаврикова.
— Встретила, наконец, своего мужчину, — кокетливо моргая, ответила Люся.
— Ну, говори скорее, рассказывай! — от нетерпения Гаврикова заплясала на месте.
— Представляешь, Роман такой нежный, такой внимательный! — делилась впечатлениями о любовнике Люся.
— А сколько зарабатывает? Работает он где? — спросила практичная Гаврикова.
— Зарабатывает прилично, насколько я знаю. Там -трёшник, там- пятнашка, — ответила Люся.
— Извозом, что ли, занимается?
— Да нет, он сантехник, — впервые смутилась Люся, знающая, что муж Риты —известный пластический хирург.
— Ромка? Сантехник?! — выпучила на неё глаза одноклассница.
— Да, а что? Ты его знаешь? — тут же забеспокоилась Люся.
— Кащеева, да его вся округа знает! Бабник и потacкун, каких поискать! Беги от него, пока не поздно!
— Ты…— глаза Люси наполнились слезами. Мечта о счастливой семейной жизни с Романом давала существенную трещину, — ты уверена? Может, это другой Роман?
— Ну, какой другой, какой другой! —закудахтала Гаврикова, он у нас один на все времена! Знаешь, как его все называют? И она шепнула Люсе на ухо, как: Ромка- ё**рь!
— Неправда!
— Кстати, я вчера его видела, он к моей соседке зашёл, у неё муж дальнобойщик, — продолжала торжествующая Рита, — так она музыку включила. Думаешь, зачем? Чтобы вопли сладострастные заглушить! А в нашем доме толстые стены, не то, что у вас!
— К тебе он значит, тоже заходил? — зачем-то спросила Люся.
— Вчера нет, — многозначительно улыбнулась Гаврикова, — Люсь, погоди, ты куда?
Люся побрела к своему дому и лишь отмахнулась. Глаза разъедали слёзы, а Риткины утешения ей были не нужны.
Похоже, что одноклассница не врала: последние три дня Романа было не видно и не слышно: он уверял, что у него много работы.
Люся решила ему не звонить, наивно полагая, что он позвонит сам. Но он не звонил. На третий день она не выдержала и позвонила сама. Роман не брал трубку. Может быть, не слышал, а может быть, кинул её номер в чёрный список.
Тогда она вытерла слёзы и села думать. Так просто отказываться от мечты она не собиралась. Нужно сделать так, чтобы для Романа перестали существовать другие женщины. Но как стать для него единственной?
Она критически осмотрела себя в зеркале. Она всегда нравилась себе. Конечно, не эталон красоты, но всё же… нет, всё-таки лицо простовато. Нос длинноват, щёки толстоваты, губы тонковаты.
Она бросилась к шкафу и раскидав бельё, достала оттуда своё сокровище: продолговатую шкатулку. Там она хранила свой неприкосновенный валютный запас, каждый месяц откладывая на мечту. Только вот, мечта всё время менялась: то ей хотелось в отпуск на Гавайи, чтобы подцепить американца, то сдать на права и наконец купить себе красивый автомобиль, который также может служить средством для знакомства: ну кто не поможет интересной молодой женщине, попавшей в затруднение на дороге? А «затруднение» всегда можно устроить!
Но, теперь она поняла, чего действительно хочет. Стать красоткой, от которой Роман не сможет уйти к другой!
Пересчитав деньги, она набрала телефон Гавриковой. Услышав, что Люся хочет бесплатную консультацию у её мужа, та стала её отговаривать:
— Не делай глупостей, Кащеева, ты и так у нас обаяшка. Нет, нет, операция тебе ни к чему!
— Тогда объясни мне, почему это я, такая обаяшка, не могу удержать возле себя ни одного мужчину?! — воскликнула Люся.
— Ох, — Гаврикова, закрыв трубку рукой, что-то сказала расшалившемуся ребёнку, а потом тем же тоном обратилась к Люсе: — потому, что ты дypa! И никакая пластика не поможет тебе исправить своё отношение к себе. Начинать надо с этого, а потом уже править форму носа или делать грудь!
— Ну, Риточка, я от тебя этого не ожидала! — закусила губу Люська и отключилась.
Отрыдавшись, она наконец успокоилась и оторвала изменившееся лицо от подушки. Никто не смеет бросать её, как надоевшую вещь! И никто больше не станет называть её дypoй!
Она завела специальный блокнот и стала формировать список. Первым в нём значился муж Гавриковой, пластический хирург. Вторым стал Риткин сосед, дальнобойщик.
За следующими фамилиями пришлось побегать. Люся подвязала под подбородком шёлковый платок, надела тёмные очки в поллица, и взяв на работе отпуск, вышла на охоту. Она сидела то в одном дворе, то в другом, и следила, в какие подъезды заходит Роман.
Один раз она заметила, как некая дама машет вышедшему сантехнику из окна, и узнала её: — это была женщина, которая работала в ближайшем почтовом отделении. Её муж часто работал в ночные смены, в метро. Его номер раздобыть оказалось просто, он часто возвращаясь рано утром, ставил свою машину поперёк запаркованных, и оставлял записку со своим номером.
После она ничего особенного не замечала. Роман сновал со своим чемоданчиком туда-сюда, ничего подозрительного.
Как-то раз она заметила, что Роман нырнул в её подъезд. В руках у него был не рабочий чемоданчик, а пакет. Размышляя, кто из соседок мог вызвать его интерес, Люся выделила двоих — Райку, которая работала кассиром в универмаге и дожидалась мужа из мест не столь отдалённых, и мать-одиночку, которая пыталась вести то один, то другой бизнес и неизменно прогорала.
Остальные соседки были несовершеннолетними, либо перешагнули шестидесятилетний рубеж, либо махнули на себя рукой, а Роман любил ухоженных женщин.
Люся вернулась домой, сняла себя весь маскарад и задумалась. Почему не было чемоданчика? Что Рома нёс в пакете?
Она приоткрыла дверь, вышла на лестничную клетку и прислушалась. Тихо. Подходить к двери Райки- ждули было опасно — у неё жила такса, которая поднимала лай, если кто-то ходил у двери.
Вдруг Люся услышала женский голос. Предпринимательница благодарила за подарок сыну. Значит, вот что было в пакете! Подарок! Ей, Люсе, Роман ничего не дарил, обидно.
Интересно, почему он вышел так быстро? Неужели, обломала его мать-одиночка?
Ну, ничего, такие как Роман никогда не огорчаются из-за такой ерунды. Сейчас пойдёт утешится у какой-нибудь дуры. Люся вернулась к себе и аккуратно закрыла дверь.
Через минуту раздался звонок. В глазок Люся увидела улыбающегося Романа. «Ну сейчас я ему»! — пронеслось в голове.
Шагнув в квартиру, он сразу обнял Люсю.
— Был тут неподалёку, решил зайти, — бодро сказал он, отпуская её,— подумал, вдруг ты дома! Как чувствовал! Ты что, отгул взяла?
— Отпуск, — мрачно отозвалась она, — почему ты не брал трубку? Я звонила!
— Заинька, прости, работы вал! Только-только вздохнуть получилось и я сразу к тебе!
— Ну да, ну да, — сочувственно покачала она головой, — бедный Ромочка!
Он снова притянул её к себе и интимно шепнул в ухо:
— Я скучал…
Спустя пятнадцать минут она порхала вокруг него, предлагала чай или кофе на выбор, но он сказал что сыт, и что забежит, если она не против, вечером.
«Он был так откровенен. Он любил с такой страстью… а к бизнесменше он с так зашёл, игрушку передать» думала она выбрасывая блокнот в мусорку. В ушах её снова слабо заиграл Мендельсон.
Вечером Люся накрыла стол, поставила свечи, надела откровенное бельё и платье с большим вырезом, но Роман так и не явился.
Сначала она думала, что он попал под машину, или его свалил сердечный приступ… накинув пальто, она вышла на улицу и, посмотрев на окна матери одиночки, увидела знакомый профиль…
Роман курил у окна. В комнате горел свет, а на улице стемнело, поэтому он её не видел. Он думал о том, что очередная крепость пала, и скорее всего та самая девушка, что оставила глубокий след на его сердце своим отказом, теперь, возможно бегала бы за ним, как эта дурочка… с фамилией, не соответствующей фигуре!
***
Достав блокнот из мусорного ведра и очистив его от мусорной шелухи, Люся вновь раскрыла его. Взяла телефон, и вставила в него серую симку, которую утром взяла у метро.
Ввела все записанные номера телефонов, хирурга, дальнобойщика, метростроевца, подумав, добавила ещё номера своих знакомых женатых мужчин, и всем отправила смс-ку одного содержания, где было изменено только имя:
«Имярек! Сообщаю, что твоя жена регулярно изменяет тебе с сантехником нашего дома Романом Доброхотовым. Ты не единственный рогоносец, ставший жертвой сантехника, я один из вас. Пришло время посчитаться с сантехником, мужики. Встречаемся в десять вечера у дома пятнадцать, за столиком на детской площадке».
После чего усмехнулась. Никто не смеет обзывать её дурой!
Этот столик ей было прекрасно видно из окна. Без десяти девять она уселась наблюдать. Подошли, как не странно, те, кому она отравила смс «до кучи». Хирург, Риткин муж, не явился, но пришёл незнакомый мужик, скорее всего, это был дальнобойщик или метростроевец.
Мужчины беседовали минут десять, после чего разошлись. Люся ёрзала на стуле, ей было очень любопытно, о чём они говорят, хотя она расстроилась оттого, что не пришёл муж одноклассницы, хирург. Наверное, занят на операции, а может давно Ритку разлюбил.
Теперь оставалось ждать, и она запаслась терпением. Она звонила Роману несколько раз, но он ожидаемо не брал трубку. Тогда она снова вставила серую симку.
— Алло! — радостно отозвался сантехник.
Значит, всё зря! Ей не поверили. Посчитали за шутку, — расстроилась Люся, — жаль, а такая классная идея была! Рогоносцы своих жён бы попинали немножко, и Ромку припугнули бы… эх!
Наступила осень, Люся немного успокоилась, и потихоньку стала забывать Романа. Как -то она шла домой из магазина, и увидела Романа среди алкоголиков, он был на инвалидной коляске.
Она бросилась к нему.
— Рома! Ромочка, что с тобой? Что стряслось?
Он посмотрел на неё стеклянными глазами:
— Ты кто?
— Это же я, Люся! Рома, что они с тобой сделали?
— Избили, усыпили и яйца отрезали! Хирургическим скальпелем! — заржал один из алкоголиков, — а ты, Люсёк, не добавишь нам на бутылку?
Окинув всю компанию взглядом, она взяла коляску и покатила в сторону своего дома.
— Куда? Ромыч, тебя похищают!
— Вы что, не видите, что он весь мокрый? — укорила она пьяницу.
— Бывает, обоссался! — засмеялись алкоголики, — иди, Люсенька, поменяй мальчику памперс!
Еле-еле она затолкала коляску в подъезд. С лестницей возилась почти полчаса. Роман что-то бессвязно бормотал.
Наконец, ей удалось втиснуть коляску в пассажирский лифт. Ей самой не оставалось в нём места, а грузового не было. Она нажала кнопку этажа и побежала наверх, чтобы успеть вытащить Романа, пока никто не вызвал лифт.
Забежав на четвёртый этаж, она вытащила коляску.
— «Ну вот, мы и дома!» — ласково проворковала она, закрывая дверь.
Проспавшись, Роман потребовал отвезти его назад. Посмотрев на свои ободранные руки, она покачала головой:
— Нет. Я не могу! Я с таким трудом тебя внесла… так что придётся у меня погостить.
— Выпить есть? — сказал он, глядя, как она снимает с себя пальто.
— Тебе нельзя… кости не срастутся. Хочешь прилечь? Я застелила свежую постель!
— Какие кости?! — отвернулся Роман, — и в постели от меня теперь нету толку.
— Рома, я тебя не жалею! Я просто хочу быть рядом. Помочь тебе… — она нежно погладила его по щеке.
— Ишь, какая верная. А я тебя не просил! — зло выдохнул он.
— Я понимаю, ты не хочешь, чтобы тебя жалели, — продолжала она, надевая на него слюнявчик, — сейчас будем кушать. Ты выздоровеешь, всё будет хорошо!
Он достал телефон, и стал набирать номер, но она отняла у него трубку.0
— Сначала супчик! — и поставила перед ним тарелку.
— Ты что, совсем ничего не понимаешь? — взорвался он, — я не люблю тебя, и никогда не смогу! Я не способен любить… отвези меня назад, слышишь?
Он перевернул тарелку и суп, разлившись по столу, стал капать на пол.
— Не хочешь есть, пойдём купаться! — ласково сказала она, — Сейчас приготовлю ванну… с ромашкой! — она, предусмотрительно убрала от него тарелку.
— Помогите! — вдруг заорал он, — спасите!
— Вот, дурачок! — засмеялась она, повернувшись, — не сопротивляйся, я всё сделаю для тебя! Я люблю тебя и это главное!
Она пошла в ванную и включила воду. Достала банку с солью, высыпала немного и растворила в воде. Подвинула табуретку, размышляя, как будет сподручнее мыть. Наверное, нужно частично, сначала ноги, после… может быть, лучше уложить его, на клеёнку, и обтереть тело полотенцем?
Вернувшись на кухню, она похолодела: коляска стояла напротив распахнутого окна, осенний ветер колыхал занавески. Внизу, на куче собранной дворником листвы, как жук, копошился Роман. Вокруг него собиралась толпа зевак. Но она не побежала вниз, и даже не стала смотреть. Она забралась в приготовленную для него ванну и закрыла глаза. Потом послышался вой сирены, увозящий Романа в больницу.
«Я буду ждать тебя»! — сказала она и медленно опустилась под воду.
