Вера и Андрей поженились после почти трех лет совместной жизни. Предложение руки и сердца было красивым: гopящие cвечи, огромные охапки бордовых роз, романтический ужин и ― красная бархатная коробочка с кольцом. Вера в полном изумлении уставилась на сверкающие в неровном свете свечей драгоценные камни, подняла взгляд на Андрея. Тот улыбался.
― Ты… ты серьезно? ― одними губами спросила Вера.
― Вполне.
― Я даже не знаю. Мне нужно подумать…
Андрей сдвинул брови, улыбка исчезла. Он захлопнул коробочку и спрятал ее в карман с деланно безразличным видом.
― Я думал, ты уже давно все решила. Не первый год вместе все-таки.
Вера смутилась, на щеках расцвели пунцовые пятна.
― Ну… да. Просто это как-то все неожиданно.
― Я понял, ― снова вспыхнул улыбкой Андрей. ― Это ваша женская игра такая, да?
Вера не ответила, молча смотрела, как мерцает маленький огонек свечи: вытягивает свое пpoзpaчное, o6жигaющее тело, а потом резко оседает, будто от ucпyга.
― Ну, можно и так интерпретировать, ― наконец сказала она. ― Но я уже подумала и решила согласиться.
Глаза Андрея просияли. Он суетливо полез в карман, снова выудил коробочку и надел кольцо на Верин палец. Она некоторое время полюбовалась им, потом подняла на жениха счастливый взгляд.
― На самом деле, я уже давно поняла, что мы буквально созданы друг для друга.
― Я тоже, ― шепнул Андрей.
* * *
Маргарита Леонидовна, его мать, была безумно рада новости о скорой свадьбе, тут же начала планировать праздник, схватила листок бумаги с ручкой:
― Буду составлять список гостей! Верочка, а ты какое платье хочешь? Пышное или в обтяг? Короткое или длинное? С фатой или без? Диадему или венок?
Вопросы и предложения сыпались одно за другим ― Вера даже не всегда успевала ухватить суть. Андрей беззаботно улыбался, попивая чай из тонкой, изящной фарфоровой чашечки, щелкал пультом от телевизора.
― Я так рада, так рада! ― снова и снова повторяла Маргарита Леонидовна. ― Такую невесту сын себе нашел, ну просто загляденье! И умница, и красавица, и скромная, и хозяйка отменная! Да все обзавидуются, какая у меня невестка!
― Спасибо, ― смущенно бормотала Вера. ― Захвалите вы меня, я еще и нос задеру.
Маргарита Леонидовна весело махнула рукой:
― Ну, задерешь так задерешь. Тебе есть чем гордиться!
Свадьбу они отметили средне: не пышно, но и не совсем скромно, пригласили человек двадцать гостей, арендовали небольшой, но уютный ресторанчик. Платье Вера выбрала простое, но, как говорится, со вкусом: чуть ниже колен, украшенное россыпью мелкого бисера под жемчуг, а к нему ― короткую газовую фату на венке. Андрей сиял, как начищенный медный пятак, держа ее под руку, и с гордостью называл «женой». Он будто смаковал это слово, повторяя снова и снова, и каждый раз Вера смущалась.
Когда праздник уже подходил к концу, к ним за столик подсела Маргарита Леонидовна. Вздохнула, чуть прикрыла глаза, улыбнулась и вдруг выдала:
― Молодые, у меня вот какое предложение к вам имеется. Если досмотрите бабушку, то ее квартиру я на вас отпишу.
Она говорила о своей матери, Екатерине Григорьевне, которая жила отдельно в добротной двухкомнатной квартире в хорошем районе. Последние годы ей было тяжело обслуживать даже саму себя, большую часть дня она лежала в кровати и передвигалась, опираясь на два костыля. Маргарита Леонидовна приезжала к ней каждый день ― приготовить обед, прибраться, сходить в магазин. Квартира бабушкина была давно записана на нее, как на единственную наследницу.
― Не понял? ― удивился Андрей.
― Ну что тут понимать, ― с раздражением отозвалась свекровь. ― Поживите с ней. Досмотрите. Что там старому человеку нужно? Зато взамен квартиру хорошую получите.
Вера, поколебавшись, кивнула. Не то чтобы она позарилась на квадратные метры, напротив ― у нее была собственная квартира, в которой она с Андреем и жили, просто неудобно было отказывать в такой просьбе. Правда вот как жить, когда в соседней комнате лежит больная бабушка, она не представляла.
― Уверена? ― спросил Андрей, внимательно глядя на нее.
Вера снова кивнула.
― А как еще? Ты предлагаешь оставить пожилого человека в одиночестве?
Бабушка, узнав об их решении, обрадовалась.
― Ну вот и хорошо! Вот и слава богу! Будет хоть, кому воды подать да до ванной помочь дойти!
* * *
Через полгода Вера забеременела. Долго смотрела на две полоски на тесте, сидя на краю ванной, бездумно крутила его между пальцев. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, они с Андреем хотели и планировали детей, а с другой ― подходящее ли сейчас для них время? Уход за Екатериной Григорьевной отнимал все свободное время и силы. Каждый вечер, приходя с работы, они занимались именно ею, на себя оставляя какие-нибудь пятнадцать минут перед сном, а бабушка становилась все капризнее и капризнее. Вера уже и не рада была, что согласилась за не ухаживать, но вслух об этом предпочитала не говорить.
И как же теперь сообщить о беременности Андрею? Как он отреагирует на эту новость, что скажет? Вера прижала руку к груди, проглотила вставший в горле соленый ком. Сердце неистово колотилось. Решив не ждать, она взяла телефон, дрожащими руками сфотографировала тест и отправила фото мужу в мессенджер.
Ответ не заставил себя ждать. Андрей прислал кучу радостно смеющихся смайликов, сердечек, розочек. «Это правда? Не шутка? Я скоро буду». Вера машинально заблокировала экран, отложила смартфон в сторону. Ладошки вспотели, к лицу снова и снова приливала кровь. Он рад… он рад!
Едва зайдя в квартиру, Андрей кинулся к ней и стиснул в крепких объятиях, потом подхватил на руки и закружил по комнате.
― Любимая! Ты чудо! Ты супер! Я безумно счастлив!
― Отпусти! ― взвизгнула Вера и захохотала. ― Поставь меня на ноги, и так голова кружится!
― Ой, да. Прости!
Он бережно, с преувеличенной аккуратностью посадил ее на диван, а сам уселся у ног, с обожанием глядя снизу вверх. Глаза его искрились и сияли, с лица не сходила улыбка.
― Да ладно тебе, ― засмеялась Вера. ― Я не стала хрустальной.
― Нет, теперь ты именно хрустальная. Ты носишь моего ребенка!
― А ты кого хочешь, девочку или мальчика?
― Да без разницы! Совсем без разницы!
Неизвестно, сколько бы они еще упивались своим счастьем, если бы из соседней комнаты не донесся голос Екатерины Григорьевны. Пришлось вернуться в реальность. Вера со вздохом пошла на кухню ― делать бабушкин любимый зеленый чай с лимоном и готовить ужин, Андрей принялся за уборку. Протирать пол в квартире нужно было каждый день: у бабушки были сильнейшая аллергия на домашнюю пыль.
Нарезая лук, Вера размышляла о будущем. Ей очень не хотелось приносить новорожденного ребенка в эту квартиру, и она решила предложить Андрею переехать обратно. Все-таки на уход за двумя недееспособными людьми она была неспособна ― и понимала это, трезво оценивала свои силы.
Но Андрей переезжать не захотел. Помявшись, пояснил: очень уж ему нравится эта квартира, да и до работы отсюда в разы ближе.
― Из нашего района час добираться, и это без учета пробок. А отсюда ― пятнадцать минут! ― он перевел взгляд на Веру, молитвенно сложил руки. ― Солнышко, ну давай хотя бы до родов тут поживем. Тебе же еще не завтра рожать.
― Ну ладно… Ладно. Но только из роддома едем в нашу квартиру!
― Договорились! ― заулыбался Андрей.
* * *
На тридцатой неделе Вера ушла в отпуск по беременности и родам. Передвигаться ей было тяжело, ужасно отекали ноги, постоянно болела спина, мучила непроходящая изжога. Екатерина Григорьевна, видя состояние невестки, будто специально увеличивала натиск и то и дело гоняла ее по квартире: то принеси нарезанный огурец, то унеси ― неправильно порезала, то налей чаю, то сбегай за сахарницей, а то несладко как-то, то хочу на ужин макароны с сыром, то зачем ты приготовила эти макароны, на сухом пайке меня держите?
― Вы же сами просили! ― несмело возразила Вера. ― Что просили ― то я и сделала!
― Ты еще перечить мне будешь? ― возмутилась Екатерина Григорьевна. ― Наглеть решила?
На глазах Веры выступили слезы. Она делала все, что требовала эта вредная старуха, но та все равно при любых обстоятельствах оставалась недовольна ― будто специально! Причем знала, что Вера чувствует себя разве что чуть лучше нее самой. Да тут еще, как назло, у Екатерины Григорьевны почти полностью отказали ноги, и теперь она даже дойти до ванной самостоятельно не могла ― приходилось относить на руках и помогать мыться. Обычно этим занимался Андрей, но он ведь не всегда был дома, а идея помыться могла прийти бабушке в голову в любой момент.
― Я не буду вас таскать, ― решительно ответила Вера, когда она первый раз потребовала отнести себя в ванную. ― Мне нельзя тяжелое поднимать.
― Ох, цаца какая, вы только посмотрите! ― высокомерно проскрипела Екатерина Григорьевна. ― Я в твои годы и с пузом таскала! Надо было ― и таскала! А куда деваться?
― А я не буду, ― упрямо гнула свое Вера. ― Мне мой будущий ребенок дороже вас.
Екатерина Григорьевна чуть было не задохнулась от возмущения. Приподнялась на локтях, прожигая Веру гневным взглядом, но почти сразу же рухнула обратно на подушки. Застонала жалобно:
― Вот так и помру в грязи! Вот так на тебя полагаться! А ты, милочка, не забыла, на чьей территории живешь, вообще-то?
Вера вспыхнула, сцепила зубы.
― У меня своя квартира есть! И если вас что-то не устраивает, могу сегодня же переехать!
― Не устраивает! ― громко сказала Екатерина Григорьевна. ― Все не устраивает!
Вера без слов развернулась и пошла в их с Андреем спальню ― собирать вещи. Глотая слезы, со злостью, остервенело срывала с вешалок одежду и бросала в раскрытый чемодан. Ни секунды она больше не останется в этом доме! Ни секунды!
Но собрать чемодан она не успела: в замочной скважине загремели ключи. Вера автоматически глянула на часы и удивилась ― Андрей должен был прийти только через полтора часа.
― Вера, что такое? ― с порога крикнула Маргарита Леонидовна. ― Почему мама мне звонит и плачет?
Вера выглянула в прихожую. Свекровь снимала с ног босоножки, держась за дверной косяк.
― Не знаю, что у нее там случилось. Я ухожу.
― Что такое? ― Маргарита Леонидовна выпрямилась, окинула ее с ног до головы возмущенным взглядом. ― А за бабушкой кто будет смотреть?
― Я вам не сиделка бесплатная, ― огрызнулась Вера. ― С меня хватит! Она вредничает без конца, а мне и самой тяжело!
Свекровь вскинула бровь, молча прошла в бабушкину комнату и буквально через пару секунд вылетела оттуда разгневанной фурией. Накинулась на Веру:
― Ты что себе позволяешь! Мама с утра на полу валяется! Мучается! Ты что, совсем с катушек съехала?
― На полу валяется? ― изумилась Вера. ― Вроде на кровати лежала час назад.
― Да ты к ней, оказывается, не заходишь даже! Она только что сказала, что битый час просит тебя отвести ее в туалет и дать воды, а ты даже не откликаешься!
Вера остолбенела.
― Что?..
― То! Совсем обнаглела? Квартирку хочешь получить, а делать ничего не хочешь? Ох, зря я тебя нахваливала, зря тебе уход за мамой доверила!
― Да, действительно зря, ― согласилась Вера. ― Я уже и сама жалею. В общем, я переезжаю обратно. Таскать на горбу вашу вредную старуху я не буду, ибо мне ребенок дороже.
― Ой, да что тебе будет-то? ― высокомерно протянула свекровь. ― Здоровая, как лошадь ломовая! Хватит беременностью прикрываться.
Вера предпочла не отвечать, не вступать в перепалку. Вернулась в спальню, застегнула чемодан, выдвинула ручку и гордо вышла за дверь, предварительно бросив на тумбочку комплект ключей.
― Я замок поменяю! ― понеслось ей в спину. ― И Андрею обязательно открою на тебя глаза, пусть увидит, с какой змеей он живет!
― Непременно откройте, ― не обернувшись, ухмыльнулась Вера.
На улице она вызвала такси и присела на скамеечку у подъезда. Ее раздирали противоречивые чувства: и обида, и злость, и стыд, и даже почему-то вина ― будто она сделала что-то плохое. Интересно, почему пожилым людям принято верить безоговорочно? И что, если Андрей поверит матери и бабушке? Или посчитает, что Вера поступила неправильно?
Размышляя об этом, она доехала до своего дома, поднялась на второй этаж, открыла дверь. Квартира встретила ее пыльной тишиной. Вера со вздохом опустилась на пуфик у зеркала и невидящим взглядом уставилась в стену.
Вот так вот ― делай людям добро!
И лишь одно Вера знала твердо: что бы Андрей ни решил, возвращаться в квартиру Екатерины Григорьевны она не станет. Даром ей не нужны эти квадратные метры. Да и напоминали они больше, честно сказать, морковку перед носом осла, нежели будущий подарок.
Пусть оставят его себе.
