Радик был моим парикмахером. Он долго и вдумчиво красил мне волосы, стриг и укладывал. Долго, вдумчиво и очень красиво. Результат впечатлял. А было в ту пору Радиславу всего-то девятнадцать лет.
— Как ты это делаешь?! – восхищалась я, смотря на себя в зеркало. – Ты гений, Радик!
То же самое говорили все его клueнткu.
Многие люди, садясь в кресло парикмахера, исповедуются. Рассказывают о своих проблемах, о тех, о которых не расскажешь родным и друзьям. Как на исповеди – похоже, правда? Я, был грех, тоже могла поговорить с Радиком. Но общение наше было взаимным – мой прекрасный юный стилист проникся ко мне доверием и рассказал кое-что о себе.
— Алина, мне нужен… ну, не знаю, совет, что ли. Или, скорее взгляд со стороны.
— Конечно. – с готовностью сказала я. – Рассказывай.
И Радик рассказал. Как пару лет назад он познакомился в клубе с девушкой старше себя на девять лет. Кристина была весёлой, лёгкой и красивой. Они встречались около полугода, а потом она объявила Радику, что беременна. И что её возраст не предполагает вариантов. Бог дал – надо рожать.
— А мне-то это зачем, скажи на милость? Я ни о чём таком и не помышлял! – возмущался Радик.
— Она родила?
— Да. Девочку.
— И… твоё отношение к ситуации не изменилось, верно?
— Не изменилось. Я не хотел и не хочу детей. И ничего не чувствую к этому ребёнку.
— Как она её назвала?
— Машей. И отчество моё прописала в свидетельстве. Мария Радиславовна.
Он рассказал, что с Кристиной порвал. Резко. Не интересовался, как протекала беременность. Не приезжал в роддом, когда Маша появилась на свет. Не интересуется Радик ей и сейчас, когда девочке уже скоро годик.
— Ты не видел её даже? – удивилась я.
— Почему? Видел. Кристина пыталась мне её показать – так будет точнее. Привозила. И не раз. Но я говорю: не хотел и не хочу. Не подсовывай мне. А сейчас… — Радик вздохнул. – Она подала в суд. На установление отцовства.
— Ну… обяжут сделать тест. Присудят алименты. Радик, любить девочку Машу тебя никто не заставит. Не переживай!
— Осуждаешь меня? – вдруг спросил он.
Я тогда крепко задумалась. Осуждала ли я… пожалуй, что нет. Если человек категорически не хотел детей – можно ли винить его в том, что он ничего не чувствует? Вряд ли. И заставить любить тоже нельзя. И что тут поделать? Прочесть Радику лекцию о способах предохранения от нежелательных последствий близости с девушками?
Я всё же задала этот вопрос. Радик горячо ответил:
— Да в том и дело! Она говорила, что пьёт таблетки. Что всё в порядке, и я могу не волноваться. Кто так делает вообще? А теперь суд. И алименты. Отвратительно.
Мне стало жаль Радика. Жаль, что он не может полюбить свою маленькую дочку. Почему? Может быть, его мать не додала ему любви?
— Радик, а твоя мама… как она реагирует на то, что у неё внучка родилась?
— Мама сказала не впутывать её в это.
— Ясно.
— Осуждаешь? – ещё раз спросил он и добавил. – Меня.
— Честно – нет. Я скорее осуждаю девиц, которые хитростью рожают детей и пытаются навязать их мужчинам. Я действительно тебя ни в чём не виню, Радик. Вот только есть один маленький нюанс.
Он поймал мой взгляд в зеркале и замер с ножницами в руках. Ждал.
— Девочка Маша ни в чём не виновата. – вздохнула я.
Спустя две недели после этого разговора Радик ушёл в армию – убежал от проблем с судом, Кристиной, и маленьким человечком. Недавно родившимся, но уже не нужным собственному отцу. Вроде никто особо ни в чём не виноват, никто ничего ужасного не совершил, но как же жалко бедную Машу…
Я нашла себе нового парикмахера – не ждать же мне было Радика из армии. Шли годы, я уж и забыла о нём. А потом вдруг случайно встретила его в центре Москвы, на Маросейке. Радик был не один. Рядом с ним шла девочка лет восьми… я поразилась. Тому, сколько мы не виделись. И тому, как быстро летит время.
Радик выглядел хорошо. Он почти не изменился, только повзрослел немного.
— Привет.
— Привет!
Я не могла отвести взгляда от девчушки. Она была похожа на Радика как две капли воды – те же тонкие черты лица.
— Это… это… — заблеяла я, как овечка.
— Это Маша. Знакомься.
— Очень приятно, Маша. Какая ты большая! Я – Алина.
— Здравствуйте. – засмущалась Маша.
— Торопишься? – спросил у меня Радик.
— Нет.
Мы решили пойти в Зарядье. Купили еды, кофе. Отправили Машу на детскую площадку и наблюдали за ней со стороны. Разговаривали. Как-то медленно и немногословно текла беседа. Словно жизнь поставили на низкую скорость – а может, так казалось из-за жары. Было жарко, говорить было лень. Кофе мы купили холодный.
Радик посмотрел на мои волосы и ревниво сказал:
— Изменяешь мне?
— Ты же сам меня бросил! – возразила я. – Так и работаешь стилистом?
— Ага.
— Как так вышло? С Машей? Почему она с тобой? Ты воскресный папа?
— Нет. Я просто папа. Кристина сошла с ума, и мне пришлось…
— Как? Как сошла с ума? – поразилась я.
— Так. Такое случается. Связалась с каким-то недоумком, он подсадил её на нар ко тики. Вот крыша и уехала. А я, когда узнал от друзей, отсудил себе дочь. Вот, живу с ней. Когда работаю – то мать, то няня сидят с Машей.
Мы помолчали.
— Любишь её?
— Я стараюсь. Надеюсь, научусь. Надеюсь, она видит и чувствует, что люблю. Я честно стараюсь, Алин. – он тяжело вздохнул.
Я видела и верила, что он старается. Во всяком случае, Радик беспокоился за неё. Волновался так сильно, что пошёл в суд, отвоёвывать Машу. А это уже что-то да значит.
— Но почему? Ты ведь не хотел. Вообще никак. Почему ты решился на это?
— Помнишь? Это же ты мне сказала однажды. Девочка Маша ни в чём не виновата.
— Вспомнила. Точно. Так я и сказала.
— Ты была права, Алина. Чертовски права.
Маша подбежала к нам и осторожно обняла отца за шею. Радик прижал её к себе.
— Ну, чего ты? Беги, играй. Или есть захотела?
Девочка помотала головой и убежала обратно на площадку. Светило яркое тёплое солнце. Был прекрасный летний день. Первый день оставшейся жизни…
