Любовь Алексеевна подошла к столу и брезгливо отодвинула к середине салатник, который венчала горка ярко-красных зёрен граната.
— Женя для меня постаралась, — сын так растянул улыбку, что казалось, рот достанет ушей.
Мать инстинктивно сделала недвусмысленный жест руками, словно отряхнула кисти и стукнула их друг о друга.
В этот воскресный день они с отцом были приглашены в гости на обед к сыну с невесткой. Давно не виделись и теперь хотели посидеть вместе, поболтать о делах и жизни. После свадьбы молодые стали жить на съёмной квартире и виделись с родными редко.
— Гранат с косточками, тебе не понравится. «Гранатовый браслет» и выглядит иначе, его слоями на плоское блюдо выкладывают, а это…, — мать задумалась.
Юра пожал плечами:
— Какая разница как выглядит салат, если он вкусный?
— Ну, эстетическое восприятие тоже важно. Идеальная жена должна не только вкусно готовить, но и подать это так, чтобы глаз радовался, — мать отошла от стола и села на кресло. Она лишь коснулась пальцем подлокотника и посмотрела нет ли там пыли.
Женька суетилась, приносила из кухни новые тарелки и салатники, а когда невестка, улыбнувшись, пригласила всех к столу, мать недовольно высказалась:
— Я уже думала, мы голодные уедем домой.
— Свет у нас утром отключили в самый неподходящий момент, пришлось подождать. Но у нас же семейный обед, все свои, — пожала плечами невестка, пытаясь сгладить неловкость.
— Конечно, — потирая руки, произнёс Иван Сергеевич и отодвинул стул жены, чтобы та могла сесть за стол.
Любовь Алексеевна все блюда пробовала с таким выражением лица, словно сидела в жюри очень известного ресторана и обязательно должна была найти изъян.
В пюре ей не хватило сливочного масла, курица была суховата, поскольку её передержали, а в салатах много майонеза.
— Ничего, Евгения. Забудь всё, чему тебя учили, теперь я сделаю из тебя хозяйку и идеальную жену, — положив вилку на тарелку, произнесла уверенным голосом свекровь.
— Зачем? — удивилась Женя. — Я считаю, что у меня неплохо получается, да и Юру всё устраивает.
— Ага, — не дожевав, ответил с набитым ртом он.
— Вкусно, Люб. Салат вот этот, вообще, улёт, — накладывая к себе в тарелку добавку, похвалил невестку Иван Сергеевич.
— Да в нём вместо печени куриное мясо!
— А мне такой вариант больше нравится, иногда хочется и что-то новое попробовать, — не понимая недовольства жены, возразил муж.
— Новое? Есть же рецепт, что мешать всё подряд? Хозяйкой и настоящей женой за два года не стать, этому ещё научиться нужно. Стараться!
— С печенью — это другой салат, — вмешалась Женя. — Любовь Алексеевна, вы уже второй год пытаетесь меня везде уколоть. То не так, это не этак! И началось это в тот момент, когда Юра сделал мне предложение. А может, вы просто так маскируете свою неуверенность и боязнь, что сын теперь взрослый и способен жить без вас? Так я ни монстр, ни разлучница, я его жена!
— Разлучница, кто же ещё? Самая настоящая. Мне теперь вечером поговорить кроме как с телевизором больше не с кем. Муж на работе, дочь и сын завели свои семьи.
Женька покачала головой.
— Мне кажется, что когда яблока стало недостаточно для Адама и Евы, Бог придумал свекровь, — Женька показала два ряда ослепительно белых зубов.
Тишина вдруг приобрела вес многотонной плиты, а секунды замерли в испуге.
Женя прикрыла рот ладонью и добавила:
— Извините.
Любовь Алексеевна сидела совершенно багровая и смотрела на сына, который чуть отвернув голову в бок, пытался сдержать смех. Иван Сергеевич тоже был на грани рассмеяться, но поднёс кулак ко рту и кашлянул.
— Вы рано уходите, у меня ещё чай и торт, — выглядывая из-за спины мужа, не удержавшись, сказала Женька.
Любовь Алексеевна нервно дёрнула рукой, всовывая её в рукав пальто. Иван Сергеевич остановился и посмотрел на невестку.
— Люба, может, и не будет, а я не откажусь.
— Я заверну вам с собой, — Женька тут же скрылась на кухне.
— Мам, ну ты чего, обиделась?
Любовь Алексеевна, наконец, одолела ненавистный рукав и повернулась к сыну:
— Нет, ты что, как я могу обижаться на собственного сына, — она улыбнулась наигранно. — Заезжай к нам чаще, совсем тебя не видим, похудел, не стригся давно, — мать запустила руку в копну каштановых волос сына.
— Подстригусь. Женя старается. Она великолепная.
Мать молча кивнула, словно её ударило током, и сама открыла входную дверь. Женя только и успела протянуть свёкру пакет.
— Пока, молодёжь.
— До свидания, — помахала рукой Женя отцу мужа.
— Пока пап, мам.
Уже в машине Иван Сергеевич рассмеялся.
— Вот уж не думал, Люба, что ты умеешь так ревновать. Наш сын вырос, у него своя семья, теперь бы радоваться жизни и получать от неё удовольствие. Я думал, у тебя настроения просто нет, когда мы у сына, а оказывается вон оно что.
— Нет, ты слышал, она великолепная. Да она его приворожила! Как можно такое есть, это же только в дешёвой забегаловке подавать.
— Ты придираешься. Нормально она готовит. Какие её годы, научится, всему научится, Люба. А вот кое-что она делает лучше тебя и я уверен, что наш Юрка с ней будет счастлив, — Иван Сергеевич остановил автомобиль на светофоре.
— Что-о-о?
— Да. Ты не можешь просто принять, что какая-то женщина, кроме тебя, находится рядом с нашим сыном, да ещё и делает его счастливым. Вот если бы меня моя дорогая хвалила за каждый мой поступок, за каждое ведро картошки, которое я принёс из магазина, да я бы эту картошку на руках с луны носил каждый день. Я бы для такой женщины, которая с благодарностью мои рутинные дела принимает и ценит, да ещё и хвалит за них, я бы…
— Это само собой разумеющиеся вещи. Меня никто за рубашки чистые и выглаженные не хвалит, — перебила мужа она.
— Мужчины иначе воспринимают всё, мы простые, Люба. Нас ко всему прочему нужно кормить и хвалить. Выражать словами, так сказать, что мы на своём месте и без нас невозможно.
Любовь Алексеевна рассмеялась:
— Жены и мужья уходят и приходят, а матери остаются. А к тебе у меня вопрос, получается, что я плохая жена?
— Почему же. Просто, чтобы стать не просто хорошей женой, а идеальной, нужно время, стараться нужно.
