— Я ничего не брал, гpaждaнин нaчaльнuк! Эта 6a6ка нaговapuвaeт! — сосед по коммуналке Дядя Вася попытался вытянуться в струнку. Получилось у него это не очень: с утра он уже успел «попpaвиться».
— Да какой я тебе начальник? — удивился Михаил. — Что за 6peд?
— Ну не вы, так папа ваш… Я с opraнaми ccopuться не xoчу! — Дядя Вася, оставив попытки встать по стойке смирно, оперся о стену.
Миша ничего не понимал: его папа к opraнам отношения не имел, да и нет его уже десять лет…
Мария Ивановна, несмотря на пpeклoнные гoды,6a6улькой была 6oeвой. И тapaканы в ее голове тоже жили вouнcтвeнные.
— Васек, ты чегой-то около моего стола примостился? Никак стибрить чего опять хочешь? Смотри, я внучкиному мужу пожалуюсь! — Нападала она на тихого соседа-алкоголика дядю Васю, едва войдя на коммунальную кухню.
— Да я в сторону стола твоего даже не смотрел. Дурдом по тебе плачет, Ивановна! — обижался дядя Вася.
— Миша! Оля! Васька опять у моего стола трется! А я потом мельхиоровых ложечек досчитаться не могу! — взывала Мария Ивановна, высунувшись в длинный коридор.
— Опять у бабули паранойя… — вздыхала внучка Оля, толкая мужа в бок. — Миш, может, выйдем, успокоим ее, а то ведь час будет орать на всю коммуналку.
— Как мне это надоело… — бурчал Михаил, с трудом разлепляя глаза. — Бабушка твоя была бы золотым человеком, если бы не эти ее заскоки!
***
Родители Ольги погибли давно, когда она была еще подростком. С тех пор Олю растила бабушка Мария Ивановна. Жили они в большой коммунальной квартире в самом сердце города. Бабушке принадлежало две комнаты.
Дамой Мария Ивановна была боевой, болезни ее не особо беспокоили. Тогда возраст по-другому решил отыграться на ней. Со временем в голове у бабули начали появляться странные мысли.
— Оль, а ты мою любимую чашку китайского фарфора не видела? Я ее вроде на кухне оставляла… — интересовалась Мария Ивановна у внучки.
— Не видела, бабуль… — отвечала Ольга.
— Нинка-жмотина наверняка взяла! — безапелляционно заявляла бабушка. — То-то она на днях ей так восхищалась!
Жмотиной Мария Ивановна звала соседку, живущую в одной из комнат коммунальной квартиры. Прозвище свое Нина заслужила за то, что постоянно искала в магазинах скидки и акции. Для нее это было своеобразным хобби! За вожделенной скидкой Нинка-жмотина готова была ехать куда угодно! Частенько плата за проезд съедала всю выгоду от покупки по акции. Но это уже было неважно…
— Да на кой Нине твоя чашка?! — удивлялась Оля. — Взять со стола — это не в ее стиле. Вот если бы она ее добыла по акции, тогда другое дело!
— Ну тогда Васька-алкаш упер! Все время у моего стола трется! — Тут же находила нового виноватого Мария Ивановна.
— Это вряд ли… Василий любит посуду покрупнее. Например, граненые стаканы. — улыбалась Ольга. — Да и вообще, зря ты на людей наговариваешь. Вот она, твоя чашка! — Внучка показывала на подоконник, где среди цветочных горшков притулилась виновница подозрений.
— Ой, спасибо, внученька! Совсем я слепая стала, — благодарила Мария Ивановна, но подозрений с соседей не снимала. — В этот раз не они взяли, и слава богу. Но, помяни мое слово, Оля, тырят они у нас по мелочи!
Со временем бабуля раздобыла где-то маркер, который не оттирался ни от каких поверхностей, и подписала свое имущество. На всем, начиная от холодильника и заканчивая тарелками, красовалась уродливая, кривенькая, черная надпись: Мария Ивановна. Впрочем, это не избавило бабушку от подозрений.
***
Когда Оля вышла замуж за Мишу, они решили поселиться вместе с Марией Ивановной. Это казалось лучшим вариантом из всех. В деревню к маме Миши ехать не хотелось, а на ипотеку еще копить и копить…
— Ты только не удивляйся… У меня бабуля оригинальная, — предупредила Михаила Ольга.
— Надеюсь, ночью подушкой не придушит? — попытался пошутить Миша.
— Подушкой нет… А вот подозрениями задушить может, — на полном серьезе ответила Оля.
— Подозрения — это всего лишь слова! — отмахнулся Миша. — Я слов не боюсь!
Ольга очень надеялась, что это действительно так.
***
Первое время они жили очень даже неплохо. Мария Ивановна Михаила приняла без восторга, но и без неприязни. И в знак своего расположения тут же дала ему прозвище: Тракторист.
— Бабуля, ну почему ты его так зовешь? — удивлялась внучка. — Он трактор только издалека и видел. Работает автомехаником, отнюдь не сельхозтехнику чинит!
— Похож! — убежденно заявила Мария Ивановна. — Ну ты посмотри сама: из деревни, простой, как пятак, коренастый, белобрысый, курносый! Да еще рубашка эта в клеточку… Типичный тракторист!
Оля спорить не стала, пусть Мишка будет трактористом в бабулиных глазах, главное, чтобы не вором… Да и сам Михаил не протестовал.
Со временем война Марии Ивановны с соседями вышла на новый виток. Несмотря на все принятые меры, она была уверена, что вещи исчезают, поэтому перешла к партизанским действиям. Сменила шаркающие тапочки на толстые шерстяные носки, чтобы никто не слышал, как она крадется по коридору. Нужно было поймать соседей за руку. Иногда Марии Ивановне это почти удавалось. Тогда она победоносно звала Мишу и Олю, чтобы те помогли ей справиться с вором! Они несколько раз прибегали на зов, но тревога оказывалась ложной.
— Тут у меня лежало три морковки и помидор «бычье сердце»! Где они? Сожрали уже?! Пользуетесь тем, что продукты я подписать не могу! Вам это даром с ваших нечистых лап не сойдет! — Мария Ивановна грозила соседям костлявым длинным пальцем.
— Да не брали мы ничего! Даже не видели! — отнекивались соседи.
— А куда ж оно делось-то?! — Мария Ивановна наступала.
Оля вздыхала, открывала бабушкин холодильник и в овощном ящике обнаруживала «сожранные» овощи… Миша удрученно качал головой. Соседи крутили пальцем у виска.
Потом Миша отказался участвовать в этом представлении.
— Оля, нужно как-то урезонить твою бабулю! Может, к специалисту по мозгам ее сводим? Пусть чего-нибудь выпишет ей. А то еще годик, а то и меньше, и мы все квартирой будем успокоительное глотать!
Но Мария Ивановна к врачу идти наотрез отказалась.
— Вы мне старческий маразм не приписывайте! Ишь, чего придумали! Я разумнее вас всех!
И в чем-то бабуля была права: может быть, она была и не самой разумной в коммуналке, но уж точно самой изобретательной. Когда Михаил отказался карать нечистых на руку соседей, Мария Ивановна придумала хитрый план.
— Ты, Васька, зря надеешься, что тебе твои делишки с рук сойдут! — сообщила она как-то соседу. — И Нинке то же передай! Миша в наши разборки не лезет: не по чину ему это… Тракторист, он и в Африке тракторист! А вот папаше его, капитану полиции, очень даже по чину! Он вас быстро всех к ногтю прижмет!
— Да за что к ногтю-то? — растерялся Василий.
— Есть за что! — многозначительно изрекла Мария Ивановна, погрозив пальцем. После чего, высоко подняв острый подбородок, удалилась.
***
Это утро началось с того, что в комнату к Ольге и Михаилу ворвалась Мария Ивановна.
— Простите, ребятки, я не смотрю! — прикрыв ладонью с растопыренными пальцами глаза, извинилась бабуля. — Но дело срочное!
— Мария Ивановна, можно, я хоть оденусь и кофе глотну? — послышался обреченный голос Миши из-под одеяла.
— Само собой… Но я жду! — бабуля ретировалась, прикрыв дверь.
Миша натянул тренировочные и побрел на кухню ставить чайник. Там его встретил Василий. Он сидел за столом и пил что-то из большой керамической кружки. Увидев Мишу, сосед подскочил.
— Доброе утро, — поздоровался Михаил.
— Бабка все врет, гражданин-начальник! Не трогал я ничего! — опустив приветствие, затараторил дядя Вася, при этом пытаясь встать по стойке смирно. Это у него никак не получалось — судя по всему, он уже успел «подлечиться».
— Да ты чего, Вась? Какой я тебе начальник? — ошалел Михаил.
— Ну, может не вы, а батя ваш… Мне проблемы с органами не нужны! — Бросив попытки вытянуться в струнку, дядя Вася для надежности оперся о стену.
Миша ничего не понимал… Его отец помер лет десять тому назад и начальником никогда не был.
— Что за ерунда? — пробормотал Михаил. — Объясни по-человечески.
— А вы у Марии Ивановны спросите… Я лучше помолчу — здоровее буду, — Василий отлепился от стены и бочком скользнул в коридор.
— Мария Ивановна, что происходит?! Вася от меня, как от чумы сбежал! Бред лопотал какой-то… — поинтересовался Миша, вернувшись в комнату с чашкой кофе.
— Далеко не убежит! Обыск у него в комнате надо устроить! — заявила бабуля, хищно потирая сухие ладошки. — Алкаш трусливый! Сбежал, говоришь? Так, я ему сказала, что твой отец капитан полиции. И лавочку их воровскую прикроет!
— Зачем?! — изумился Миша.
— Пусть боятся! Может, чужое брать перестанут! — отрезала Мария Ивановна.
— Вот что, вы хоть моего покойного родителя к этому не приплетайте! — наконец, разозлился Миша. — Не крадет у вас никто! Все это в вашей голове!
— Не крадет, говоришь?! А куда же тогда все девается?! Может, ты с ними заодно?! — прищурилась бабуля. — Я-то думала — ты тракторист, ты, похоже, — жулик!
Миша закатил глаза и ушел в их с Олей комнату.
— Мария Ивановна развлекается… — сказал он в ответ на вопросительный взгляд жены. — Я теперь сын капитана полиции!
Оля непонимающе смотрела на мужа.
— Что за ерунда? Твой же папа давно умер… И, насколько я помню, ты говорил, что он работал шофером.
— А в голове твоей бабушки он жив, служит в полиции и может покарать воров-соседей! — выдохнул Миша. — Хочу сказать, что с мозгами у Марии Ивановны совсем беда! Она, похоже, теперь и меня подозревает!
— Что же с ней делать?! — всплеснула руками Ольга. — Вот уж думала, что хуже альцгеймера ничего нет… Но бабушкин вариант, пожалуй, его переплюнул.
— Да уж… И в пансионат для пожилых ее не отправишь! Она же вон какая шустрая! Сама кого хочешь отправит куда угодно! — вздохнул Михаил.
***
С тех пор как тараканы в голове Марии Ивановны назначили Мишу врагом, его жизнь стала невыносимой: дома частенько ждали неприятные сюрпризы. Один из них он получил однажды вечером, придя с работы.
— Ну что, хитрый жулик?! — с порога поинтересовалась бабуля. — Стянул мой кошелек?! Признавайся?!
— Да ничего я не брал… Смотрите! — Миша вытряхнул поясную сумку.
— А это что?! Я же говорила! Вот он, мой родимый! — бабуля победоносно подняла над головой чехол для кредитных карт Миши, картхолдер.
— Это не ваше! Это даже не кошелек! — попытался возразить тот.
— Вот наглый воришка! Еще и врет! Ясное дело, мое!
Миша сдался, Мария Ивановна спрятала картхолдер в карман фланелевого халата.
— Терпенье лопнуло! — сообщил Михаил вечером Ольге. — Все понимаю: возраст и так далее… Но я скоро с ума сойду! Она у меня уже мои вещи отнимает! Да еще и говорит, что я их у нее украл! Надо переезжать на съемную квартиру…
Ольга, единственная, кого Мария Ивановна пока не подозревала, согласилась.
— Надо… На ипотеку, правда, сто лет копить будем, но делать нечего. Чует мое сердце — скоро и я под раздачу попаду.
Через неделю Миша с Олей паковали вещи, собираясь съезжать от Марии Ивановны. Та была очень недовольна.
— Внучка, называется! Бросаешь меня в этом воровском притоне одну. Знаю я, кто виноват: жулик твой нашептал. Мстит за то, что я его за руку поймала. Кстати, а кошелька-то моего опять нет! Спер?!
Ольга молчала: это она вернула Мише его картхолдер, вытащила из фланелевого кармана, когда Мария Ивановна спала. Но бабушке об этом говорить чревато.
***
В маленькой съемной квартирке супруги, наконец вздохнули спокойно. Никто не будил по утрам криками: «Обокрали!». Никто не встречал с работы подозрительным взглядом. Никто не врал и не закатывал истерик! Жизнь текла своим чередом. Но однажды Оле позвонила соседка, та самая Машка-жмотина.
— Оля, бабуля твоя на улице поскользнулась, ногу сломала. Я из больницы-то ее привезла. А вот как дальше быть, не знаю. Приезжай, пожалуйста, поскорей. А то, боюсь, она одна в своей комнате загнется. Мы-то к ней заходить боимся. Пытались несколько раз, так она нас гонит, говорит, что вещи у нее пропадают после нашего прихода.
Ольга выслушала, положила трубку и сказал Мише:
— Надо ехать!
Михаил повздыхал, но деваться было некуда: не мог же он бросить жену одну с бабулей. А вдруг ту на руках переносить придется: перелом в таком возрасте не шутка.
— Ох, ребята, как же я рада вас видеть! — встретила родных Мария Ивановна. — А то уж не знала, как оборону держать. Воришки-то местные всю дорогу ко мне норовили зайти!
Ольга с Мишей снова поселились в своей старой комнате. Мария Ивановна вела себя с ними вполне сносно. Во всяком случае, Мишу называла именно Мишей, а не хитрым жуликом.
Перелом срастался медленно. Марию Ивановну это очень злило: она не могла контролировать, что делают ее соседи. А вдруг они продадут холодильник Марии Ивановны или умыкнут ее кастрюльки?! Но доктор приказал лежать!
Но однажды Мария Ивановна не выдержала. В коридоре раздавался какой-то подозрительный шум: казалось, что-то тащат, ударяя о стены. «Точно мой холодильник прут!» — всполошилась бабуля. Можно было взять ходунки, стоявшие рядом с кроватью, но их стук обязательно выдаст Марию Ивановну, и воры успеют скрыться! Стараясь не наступать на больную ногу, она поковыляла к двери. Но дойти не смогла: запнулась о тапочки и грянулась об пол…
Сосед, дядя Вася-алкоголик, как раз возвращался из магазина в хорошем подпитии. Спотыкаясь в темном коридоре и натыкаясь на стены, вешалки и другие предметы, он торопился в свою комнату: в пакете приятно позвякивало. Вдруг из-за двери Марии Ивановны раздался грохот, затем стон, и наступила тишина. Василий опасливо приоткрыл дверь — соседка без сознания лежала на полу. Дядя Вася чертыхнулся: продолжение банкета откладывалось. Затем вынул из кармана видавший виды телефон и вызвал скорую…
***
Когда Мария Ивановна открыла глаза, над ней суетился врач, за его спиной стояла бледная Оля.
— Очнулись? Какого черта, простите, вы вставали?! Куда вы собирались бежать?! Без ходунков, без помощи?! — поинтересовался доктор.
— Очень было нужно… — прошептала Мария Ивановна.
— Отлично! Зато теперь вам очень нужно в больницу! — нахмурился врач.
— Можно мне с глазу на глаз с внучкой переговорить?
Доктор устало кивнул.
— Оленька, ты после врача этого все проверь! Мало ли чего пропало… — зашептала Мария Ивановна. — Ну что ты хмуришься. Я ведь это все для тебя берегу! После смерти моей все твоим будет! И жилплощадь, и холодильник, и телевизор, и сервиз!
— Ох, бабушка, ты неисправима! Пострадала уже через свою подозрительность, а все никак не уймешься! — сокрушенно покачала головой Оля. — Ты лучше Василию спасибо скажи! Это он тебя нашел и скорую вызвал.
— Ладно… — буркнула Мария Ивановна. — Вернусь из больницы и скажу! Только сначала проверю: все ли на месте!
