Ты… выходи за меня… ладно уж… а то мама не отстанет со своими нравоучениями о том, что нынешняя молодежь непозволительно поздно женится. Того… все уши прожужжала уже… Женись да женись. Не, ты не подумай, я тоже так-то рад, что ты станешь моей невестой. Ты мне не безразлична. Ты вон какая… забавная. Оформим все по-быстренькому, без напрягов.
Он произнес это все, не отрываясь от монитора, в котором бегали монстрики с посохами.
Оторвется ли он от монитора, когда ее повезут в родильное отделение?
-И фамилию твою брать не обязательно? – Марина подумала, что, если без напрягов, то без напрягов. Она тоже не будет.
-Та мне это по боку, хоть Барашкиной назовись, ты не думай, я не старомоден, но…
-Но тебе опять все уши прожужжат, что молодая жена не взяла вашу фамилию, и что это новомодные веяния, которые ни к чему хорошему не приводят.
— Как здорово, что ты заканчиваешь за меня мои фразы. Это все упрощает. Брак с тобой вообще все упрощает.
Марина сама себе посочувствовала.
Сема — мямля и нытик.
Предел его мечтаний: это годовой запас бургеров и видеоигр. С предложением он не заморачивался, цветы не покупал… “Зачем, если все и так понятно?”.
А что поняла Марина, так это то, что от помолвки ей тошно.
На ней женятся, потому что лень из дома выйти и поискать кого-то получше, так и прозвучало это предложение.
Сема ленив от природы. И с ним носились, как с писаной торбой, и от этого он обленился до того, что напрягать себя поисками невесты – это ненужные заморочки. Очень энергозатратно. Надо наряжаться, куда-то выползать, кого-то угощать и очаровывать, а Марина тут, под боком.
Потому – Марина.
Помолвка а-ля “пусть будет”.
Марина для него всегда “пусть будет”.
Еще с детского сада, когда сдружились их мамы, Марину подталкивали к Семе, чтобы она его развлекала, как клоун на сцене. Пойди туда. Сделай это. Сема же воспринимал ее, как нечто само собой разумеющееся, как данность. Он не общительный, потому только с Мариной и дружил.
— Кого позовем в ЗАГС? – Марина подсела к нему, бросив тень на монитор.
— Наклонись, — Сема придвинул монитор, — Ты заслоняешь обзор.
— Так кого позовем?
— Никого. Маришка, зачем нам эта толпа? Не надо…
— Напрягов?
— Угу, надо уметь расслабляться и отдыхать.
— Как думаешь, мне пойдут кудри? – спросила Марина. Они ничего толком и не сказали насчет помолвки. Подсознательно Марине хотелось поскорее закрыть эту тему, чтобы не думать о том, что ей сделали предложение из-за маминых нравоучений.
— Пойдет, я всеядный, — ответил Сема, решив, что она спрашивает, что приготовить на завтра.
Какие у них общие темы, кроме кормежки? Никаких. То, что нравится Марине, не нравится Семену, а к своим увлечениям он ее и близко не подпускает, потому что она может поцарапать клавиатуру или того хуже – передвинуть кресло. Нет у них ничего общего.
О помолвке Марина грезила с юности, но не о такой. Хочется, чтобы носили на руках, а не женились, потому что пришло время.
— В принципе, — сказала она подругам на работе, — Он меня не обижает. Он не капризный и не требовательный. Не проверяет мои переписки. Не спрашивает, куда я ходила. Руку не поднимает. Вообще он очень… незаметный. Поел и поиграл.
— Как мой Мурзик, — хохотнула Ира, — Но Мурзик иногда хоть помяучит. Вообще… в чем смысл выходить за того, кто не заметит, даже если ты в Сибирь уедешь на три года?
— Он нормальный…
— Смотря, из кого выбирать… Кажется, и другой кандидат пришел.
Было у Марины то, что она хотела бы скрыть от всех, но от коллег, на глазах которых и разворачивалась эта история, ничего не скроешь. К Марине приходил Леша. Леша был скуп на комплименты, но скор на поступки. Он не юлил, а говорил, чего хочет.
“Командировочный” – с рассудительностью философа подумала Марина, а Леша подтвердил – да, он в командировке.
— Наверное, женат, — подсказывали ей коллеги.
Но он холост.
И у Марины возникла симпатия. Они много разговаривали, прогулялись несколько раз, и иногда Леша подвозил ее до дома, не заходя, конечно, в квартиру, это была бы ситуация из нелепой комедии. Симпатия росла и крепла.
Но Марина вчера приняла другое предложение.
— Почему ты не можешь уехать со мной? – спросил Леша.
— Уехать с тобой – это авантюра, на которую я не могу подписаться. Сколько мы знакомы? Как я скажу об этом, например, маме, которая мне уже свадебное платье заказывает? Наверно, есть люди, очень легкие на подъем, которые меняют города, как перчатки, но это не про меня. Я не кочевник. Я не могу поехать.
— Тебе проще потратить свою жизнь на того, кому ты не нужна, чем собраться и уехать, попробовать что-то новое?
— Да. Я нерешительная.
— Ты хочешь, но не можешь?
— Именно так.
Дома, общаясь со всеми, кто слетелся поздравить их с помолвкой, Марина поглядывала на часы, проверяя – улетел Леша или еще нет? Время отлета неумолимо приближалось. Марина зажмурилась, чтобы не видеть, как стрелочка достигнет 18:00, но тут к ним кто-то пришел, и бабушка, не заморачиваясь с правилами безопасности, в которых говорится, что не надо впускать в дом незнакомцев, пригласила незваного гостя войти.
Леша лучезарно улыбнулся.
Марина онемела.
— Вы к кому? – мама заметила мужчину.
— К Марине. Хочу сделать ей предложение, а то она любит меня, но что-то вся в раздумьях.
Это был апофеоз всему.
Когда почти-свекровь зашлась в крике, а мама обстоятельно объясняла Марине, в чем дочь не права, то со своего трона, на котором его чествовали за желание жениться, поднялся даже Сема. Больше для проформы, конечно. Ему уход Марины в известной степени даже выгоден. Можно еще лет пять не жениться, сетуя на то, как ему тоскливо без Марины и как горько от ее предательства.
— Опозорила нас перед столькими уважаемыми людьми!
Когда мама заговорила про “позор”, то Марина ушла. Ее едва ли не выпихнули в двери родственники бывшего жениха.
Но Леша, как принц не белом коне, произнес:
— Я всегда буду с тобой. Ты можешь на меня положиться.
Впрочем, выбора он ей и не предоставил.
— Зачем так резко? Если бы ты сказал мне, если бы объяснился, то я бы все разрулила, я бы подготовила маму… Да и зачем при посторонних?? За это мама меня не простит.
— Не простит дочь за то, что та сама решает, за кого ей выходить?
Вроде, поступил, как спаситель, но как он это все перевернул… У Марины не было и шанса на раздумья, когда он заявился. Зашел, как к себе домой! Выставил все на показ, чтобы не только семья Семы, но и весь квартал об этом знал. Чтобы мама и не попробовала выслушать и понять дочь, а, естественно, раскричалась, краснея перед знакомыми.
— Это можно было подать не таким образом…
— Марина, я мужчина. Сейчас это не в чести, но я хочу вести себя, как рыцарь, а не сваливать все каверзные вопросы и сложные решения на девушку. Ты бы не взбунтовалась. Ты бы покорно слушалась маму. Хотя ты же хочешь быть со мной. Поэтому я приехал и все сам разрулил.
— Но как я к ней сейчас пойду…
— Чтобы навечно быть там позором? Полетели со мной. Прямо сейчас. Я куплю билеты онлайн. Или переночуем у меня, а утром вылетим. Завезу тебя, чтобы ты забрала документы.
— Вылетим? В город, где у меня никого нет?
— У нас будем мы. Мне большего и не надо.
За собой Марина наблюдала как бы со стороны. Как в мелодраме. Она путалась в документах, отдавая их Леше, который платил за билеты, она еще не оправилась от диалога с мамой при утренней встрече, когда Марина хотела проскочить домой, как мышка, а наткнулась как раз на маму. Марина понимала, что не хочет быть с Семой. Но а хочет ли она лететь?
Либо на самолет, либо – побираться в переходе, потому что работала она у отца Семы, следовательно, никакой работы у нее уже нет и в помине, как и зарплаты, а жить ей теперь негде.
С Лешей можно хоть переждать немного.
После посадки в его родном городе Леша был очень обходителен: хотел ей во всем угодить. Когда привез ее в квартиру, то даже сделал перепланировку в комнате, чтобы у Марины была ширма, которой она может отгораживаться по ночам, когда зависает в телефоне, и не мешать ему спать. Все перестраивалось под нее. Обстановка, распорядок дня, привычки…
На работу не отпустил. Сказал, что это было бы некрасиво с его стороны – перевезти девушку к себе, в незнакомые ей места, и сразу погнать ее работать, не дав опомниться. Марина и не добивалась этого. Она, как сама сказала, решительностью похвастаться не могла. Она домовенок. Пока ее, в общем-то, устраивала роль домохозяйки. Для пугливой Марины, воспитанной в семье, где всем заправляла мама, освоиться в другом городе, найти друзей и еще лихо кинуться в работу – это задачка со звездочкой.
Но интерес Леши – переменная величина. Как он из ниоткуда возник, так в никуда и ушел.
Марина опять перешла в формат “пусть будет”.
— Леша, мы никуда не ходим…
— Зачем? Я тебя уже добился.
Это как эстафета. И свой кубок он получил.
— Я хочу выйти на работу.
— Не смей. Мне нравится девушка-домохозяйка.
Он привез себе домработницу, которая тут никого не знал, и бежать ей, наверное, как и дома, было некуда. Нерешительность Марины, о которой она поведала Леше, сыграла с ней злую шутку. Девушка засела дома. Без друзей и коллег.
Леша не терпел возражений.
“Да”, “Конечно” и “Сейчас сделаю” – это теперь основной лексикон Марины. Он тоже не поднимал на нее руку. Никогда. Но она тоже была здесь предметом интерьера с функциями домохозяйки.
— Уходи от него, — по телефону сказала подруга.
— Чтобы хоть куда-то уйти, нужны деньги, а деньги напрямую он мне перестал давать. Все списки свои пишет и по ним потом сверяется с чеками, или сам в гипермаркет ездит, чтобы затариться на неделю. Чтобы у меня были деньги, мне надо идти на работу. А, если я пойду на работу, то Леша меня выгонит до того, как я увижу первую зарплату.
— Продуманный. Но на билет сможешь наскрести?
Только лететь туда хотелось еще меньше. Там Марине не рады. Мама ее поливает всякими словами в сообщениях, говоря, что, когда Марина заплачет от таких отношений, то сама прибежит к ним и упадет на колени, чтобы проситься обратно. Тогда ее снова сосватают. С Семой. Ему не принципиально, куда она ездила. Его родители понимают, что с таким подходом и ленью, сынок вряд ли приведет в дом другую невесту, а Марина, в целом, приемлемый вариант, и, как бонус, из нее можно будет сделать идеальную служанку, попрекая тем, что она учудила после помолвки.
Чтобы выкарабкаться, надо перестать от кого-то зависеть. Тогда Марина отважилась на то, чтобы выйти работать на полставки, с 12-00 до 16-00. Это немного безрассудно, потому что Леша мог заехать домой в обеденное время буднего дня, хоть никогда так не делал, но форс-мажор исключать нельзя. Но риск оправдан. Это все равно лучше, чем быть запертой у него дома, как рыбка в аквариуме, без своих денег и кланяться ему – “сейчас сделаю”.
На половину ставки низкоквалифицированного работника не разгуляешься. У Марины образование есть, но нет работы для такого специалиста по четыре часа в день. Согласилась на то, что дают. За час ей платили сто пятьдесят рублей. Это шестьсот рублей в день. Три тысячи в неделю. Чтобы хватило на аренду комнаты и первое время, когда она будет переходить на более денежную работу, надо копить и копить. Можно было взять заем, но влезать в долги девушка не желала.
Параллельно Марина развивала хитрость: ей нужно было сочетать домашнее хозяйство и подработку, пряча ее от неглупого Леши, который все подмечал. Когда он окончательно удостоверился, что Марина днем постоянно куда-то ходит, то ей повезло: накопилась нужная сумма.
Марина съехала.
Она стала куда сильнее за эти месяцы, и уже без страха пошла на работу по специальности.
Стоило ей обустроиться, как она почувствовала легкое недомогание и убедилась в причине этого недомогания, увидев две полоски.
Страз затуманил рассудок.
— Что со мной будет, мамуль? – в приступе отчаяния позвонила она, — У меня стаж-то всего ничего… Если меня и отпустят в декрет, то мне не на что будет содержать себя и ребенка… Или меня уволят. Могут создать такие условия, что сама убегу.
— Вернешься сюда – прокляну. Достаточно нам позора.
Вот и оборвалось все.
Можно пойти к Леше и сказать ему про ребенка. Он поговаривал о наследниках. Но как там Марину будут шпынять…
На кого положиться? Не на кого. На себя, если только.
Она скрывала свое положение. Носила просторные кофточки, пока это хоть как-то помогало. Но на пятом месяце свободный крой одежды уже ничего не маскировал, и о Марининых злоключениях прослышали на работе, тогда Валентина из отдела кадров сказала: “еще ни одна женщина не пропала, оставшись с ребенком”. Марина думала, что они захотят, чтобы она сама уволилась, написала по собственному, но те, от кого она меньше всего ждала понимания, ее выручили: в декрет отправили, разрешили перейти на другую должность, которая предполагает работу на дому. Никто не говорил, что будет легко: с младенцем и с отчетами, без близких и родственников, но Марина справилась. И, когда дочка Наташа пошла в детский сад, можно было точно сказать, что Марина уже совсем не та девушка, которую когда-то ни во что не ставили.
