− Ну ты и придумала, мать, гостей борщом угощать, — брезгливо принюхался муж к воздуху на кухне. Крепко пахло томатной зажаркой да прошлогодней капустой, — Они там по фастфудам и ресторанам ходють, в столице-то… Ты б им что поинтереснее сварганила, а то – борщ. Фу!
− Тефтели ещё будут, салат, вон, на майонезе, и блинчики, — рычит обиженно Алевтина, — нарезка также… а вообще отстань лучше от меня, дуралей старый, без тебя разберусь. Чеши отсюда, пока не получил по башке половником. А нет, стой! Останься. Кастрюлю через пять минут выключи, я пошла, — резко передумала она и сорвала с себя передник.
− Куда ты?
Муж в замешательстве поправил семейные трусы и боязно скосил правый глаз на печку.
− Туда! Их встречу, через десять минут сказали будут. Заодно хлеба докуплю, кое-кто ведь никак не наестся.
Она стала поправлять перед зеркалом причёску. Подвитые короткие волосы, имеющие типичную длину для женщин её возраста, лежали, как надо, но Алевтине крайне не нравились. Прошли те времена, когда она была цветущей красавицей, долго держалась… А нынче увядание, отцветание, которое никто ещё не смог остановить.
− Да что ж они – маленькие? Сами поднимутся, — удивился муж.
− Ой, всё, Петь, не мельтеши перед глазами, разберусь без тебя. Про кастрюлю не забудь и оденься, ради Бога, а то ходишь в одних трусах.
− Ты чего злая такая сегодня? – начал обижаться и муж.
− Не знаю! – отрезала Алевтина, — ох, не понять тебе, мужику.
И она пошла, перекатываясь бёдрами, к лифту.
Чего злая, чего злая! Будешь тут доброй, когда сын каждые полтора-два года приезжает с новой девкой, да такие они все, прости Господи, вульгарные да надменные, что и не знаешь на какой кобыле к ним подъехать. То вегетарианки они, то диетчицы, то солоно им слишком, то жирно, то ножа не хватает — вы слышали? – ножа им обеденного не хватает, которым во время еды в ресторанах пользуются. Да у них этих ножей отродясь не было и ничего, выжили. Сидят, значит, эти девки, носом воротят, ничего из стряпни Алевтины им не нравится. И решила Алевтина на этот раз и вовсе не стараться, а так – приготовить основное, повседневное — и всё. Есть захотят, голодными не останутся.
Улица встречала Алевтину приятной майской свежестью и женщина, вдохнув чистого воздуха, успела прийти в себя прежде, чем заметила серебристую машину сына. Пашке-то уже тридцать семь и ни чина не имеет, ни звания, зарабатывает в своих интернетах, всё возится с какими-то программами, а время идёт, спешит, ох! Ему бы семью нормальную и ребёночка! Как Алевтине хочется внука! Все её подруги уже нанянчились, одна Алевтина тащится по миру обделённая! И девушки у Паши все, как одна, с браком – не хотят рожать.
− Мам, ну чего ты вышла, мы бы сами поднялись, привет, — обнимает Паша матушку, – Вот, знакомься, это Полина.
− Здравствуйте! – приветливо кивает ей девушка.
− О! – вырывается у Алевтины, — зд…здравствуйте… «Ну, наконец-то, хоть одна на обычного человека похожа, без выкрутасов, и на том спасибо» — облегчённо думает Алевтина и сладко-сладко улыбается новой пассии сына — «Пусть, пусть хоть с этой всё сладится, вроде на вид нормальная, немного на тверскую крестьянку похожа, ну да ладно, лишь бы была хорошей».
− Ну что, пошли?
− Погоди, мам, там в багажнике пакет с напитками и коробка с подарком для тебя от Полины.
− Да-а-а?? – протянула заинтригованная Алевтина, а Полина засияла очередной улыбкой.
− Ага, она у меня занимается экологией, борец за чистоту окружающей среды, и подарок в тему – дома посмотришь.
Алевтина вмиг скисла, решив: «Нет, поспешила я с выводами, всё-таки ещё одна прибабахнутая».
− Мам, ты пакет сама возьми, пожалуйста, а я коробку… Полине нельзя тяжёлое, — попросил сын и прикрякнул, вытаскивая из машины тяжёлый короб.
То, с каким таинственным видом при этом переглянулись влюблённые, осталось для Алевтины незамеченным. Мысленно она уже хоронила новые отношения сына, поэтому пакет взяла кисло, как робот, и завела молодых в подъезд.
После обычной сутолоки приветствий сели за стол. Полина борщу ничуть не удивилась, взяла ложку и стала прихлёбывать. Рассказывала она о своей работе неохотно, стеснялась. Каким-то она была там очень мелким звеном в службе по экологическому надзору, Алевтина и не расслышала толком.
− Работа-то хоть официальная? – уточнила Алевтина.
− Вот видишь, Паша, один ты без оформления, трудовая книжка уж десять лет, как пылится. А если заболеешь вдруг? А как же пенсия? Время быстро летит, а тебе уже тридцать семь!
Алевтина даже привстала, до того её мучал этот вопрос.
− Ой, мам, да не доживу я до той пенсии, не беспокойся.
− То тебе так кажется, а вот придёт время и сядешь на попу, — без сомнений заявила Алевтина.
− Ой, всё, отстань, пожалуйста, ты мне пищеварение портишь. Пап, подай блинчик и сыр.
Что-то Паша хотел такое сказать, собираясь поднять тост, да каждый раз его перебивал отец, вскакивая и провозглашая свои пожелания.
− Очень вкусный борщик, Алевтина Сергеевна, я стеснялась попросить добавки, — встала Полина, — давайте я помогу вам убрать со стола.
Женщины принялись стаскивать посуду на кухню. Увидев естественно образовавшийся беспорядок и не очень чистую плиту, Полина всплеснула руками:
− Там же подарок ваш! Чуть не забыла!
Полина распаковала коробку и стала расставлять перед Алевтиной чистящие средства одной марки, поясняя:
− Это экологичные средства для кухни и не только, у нас в России делают. Они полностью растворяются в воде и не портят окружающую среду. Сделаны, между прочим, из овощей и фруктов. Компания изготавливает почти все виды бытовой химии.
Алевтина взяла средство для мытья плиты и прочла громко по буквам:
− Pomoidobleska! Помойдоблеска!
− Да, да. А хотите, мы прямо сейчас что-нибудь испробуем? – загорелась Полина и стала в этот момент чрезвычайно хорошенькой. — Например, давайте я обработаю этим плиту, а пока средство действует, я помою посуду специальным гелем?
Испуганная Алевтина заслонила спиной плиту:
− Ох, нет, детка, только не плиту, я её не мыла три дня, стыдно. Не успела сегодня.
− Да ладно вам, я в деревне жила, каких только плит не видела, — засмеялась Полина, — ну хорошо, вы сами на неё попшикайте, а я потом только губкой проведу, она уже будет чистая.
Полина ловко справлялась с посудой. Алевтина сидела, катала крошки хлеба по столу, и то одно спрашивала у девушки, то другое: где училась, кто родители, как познакомились с Пашей. Добытые сведения были чинны и порядочны и Алевтину удовлетворяли. А потом Полина взялась за плиту – без труда проводила губкой и вся грязь с лёгкостью отставала.
− Хорошие ты мне вещицы подарила, Полиночка, спасибо, — призналась Алевтина.
Она всё ещё ждала подвоха. Подвохи были всегда. Тут из гостиной застучал по бокалу Паша и призвал всех вновь собраться уже на диване. Обняв крепко свою девушку и нежно положив ей руку на живот, он провозгласил:
− В общем, кхе-кхе, мама, папа… Мы с Полиной решили пожениться.
− Ах! Ох!
− Это ещё не всё… — остановил Паша предсказуемый поток восклицаний и не удержался, причмокнул Полину, которая тут же зарделась, — мы беременны, зимой ждите внука.
− Вот это счастье, Господи! Вот это радость! – вскочила, разводя руками Алевтина. — Услышала Пресвятая Богородица мои молитвы, духи небесные смилостивились! Иди же, Полиночка, дорогая моя, солнышко, ангел наш, обниму тебя, — распростёрла она объятия навстречу Полине и заткнула Пашу, который сделал беспокойное лишнее движение. — Я осторожно, не дергайся! Получше тебя знаю, как обращаться с беременными!
− Алевтина Сергеевна, — шепчет ей, обнимаясь и не тая слёз Полина, — а вы со мной рецептами поделитесь? Я так вкусно готовить, как вы, не умею, особенно борщ.
− Ой, По-ли-ноч-ка! – восклицает Алевтина, теряя от счастья рассудок, — да это же моя мечта была: передать невестке свои знания, а любовь нерастраченную — внуку! Вот такая у меня была скромная и только благодаря тебе теперь осуществимая МЕЧТА!
