Осеннее утро. Хлопнула входная дверь двухкомнатной квартиры. В темноте лежит, уже давно проснувшись, Геннадий Львович. Он повернул голову и подумал: «Это ушли на работу сын Иван и сноха Люба». Пожилой человек привык рано вставать, всю жизнь прожил в деревне.
Он уже год живёт в квартире сына. Чувствует себя обузой.
Сын с женой допоздна работают. На выходные часто уходят, то к друзьям, то на какие-то подработки. Мужчина вздыхает и смотрит в окно. Ветер качает ветки клёна, и они стучатся в стекло, словно озябший путник. «Ясно же, что просто не хотят домой возвращаться, чтобы со стариком не общаться. Надоел я им, а виду не показывают» — размышляет старик, — «Вроде относятся с уважением, едим вместе».
На грустные мысли его натолкнула соседка с первого этажа, с которой здесь познакомился. «Несчастная женщина!» — сочувствует он, — «Забрали дети из деревни, а зачем? Если через несколько месяцев уже обратно хотели вернуть. Но некуда. Дом продан. Теперь дёргают бедную старуху. Слушать её и то сердце кровью обливается. Как она терпит постоянные издёвки и укоры?»
— Лучше уж одной в своем доме доживать, — говорила соседка, качая головой, — Чем так страдать.
Геннадий очень любит сына. Да и сноха Люба — хорошая. Видит он, что сын заботливый, внимательный, но чувство тревоги не покидает. Замечает, что они что-то за его спиной обсуждают. Шушукаются. «В лицо мне правду сказать не могут, вот и избегают, чтобы не сорваться», — понимает он, — «Я и сам не стал бы стеснять сына. Но так вышло».
Геннадий Львович всю жизнь прожил в деревне. Жена давно померла, остался один. Сын с женой часто приезжали. Особенно внучка Варенька, когда была маленькая.
Давно состарился, а по привычке занимался огородом — выращивал овощи. Излишки на рынок носил.
Всё изменилось в один день. Уехал как-то Геннадий на рынок, огурчики со своего огорода продать. Вернулся, а вместо дома пепелище.
Опустился на колени и зарыдал, опустив седую голову. В один миг всего лишился. Только обгорелые лохмотья и доски торчат из земли.
В этот день, как назло, соседей не было дома. Поздно заметили пожар. Своими силами не потушишь. Вызвали пожарных, но уже бесполезно. Всё охвачено огнём, спасать нечего.
— Дом старый, вот проводку и замкнуло, — поясняет участковый, осматривая место, — — Так случается. А где хозяин?
На лужайке около сгоревшего дома нашли Геннадия Львовича без сознания.
Очнулся пожилой мужчина в больнице. Из-за переживаний у него случился инсульт. Он посмотрел в потолок и взмолился: «Ну, зачем я жив остался? Сына жалко. Ему теперь придётся за мной ухаживать».
Забрал Иван домой отца парализованным, лежачим стариком. Когда-то активный огородник Геннадий превратился в овощ. Он привык к бурной жизни, а теперь прикован к постели.
Больного поселили в комнате внучки Вари. Девушка студентка, перешла жить к подруге в общежитие.
Дед видит, что квартира у сына небольшая. Внучка приезжает к родителям, а переночевать негде.
— Не переживай, дед! – убеждает она деда, — Всё нормально!
«Конечно – нормально. А что она ещё скажет?» — сердится на себя дед, — «Там наверняка условия хуже. Не дама, так не дома! Мешаю я всем».
Пожилой мужчина пролежал полгода. «Надоел я им», — думает про себя Геннадий Львович, — «Сноха с сыном ухаживают, а сами, поди, ждут, когда помру».
Стыдно старику, что лежит сыну обузой. Да и не привык столько времени без дела валяться. Задумался: «Пока я тут себя жалею, и жду своего часа, молодежь от меня страдает. Негоже это!»
Начал потихоньку двигаться, разминать ноги и руки. То ли время пришло, то ли установку дал организму. Пошёл на поправку. Через полгода встал. Сын со снохой рады, а он им новую проблему.
— Вань, ты не обижайся на меня, — говорит отец, — Но, не хочу больше тебя стеснять. Определите меня в дом престарелых, сынок.
Иван с Любой переглянулись и рассмеялись.
— Спасибо, рассмешил! — отвечает сын, улыбаясь, — Вижу тебе действительно лучше.
— Серьезно говорю! — строго кричит отец, — Не хочу здесь больше жить!
Сын с женой растерянно думают, что старик шутит. А он злится и не может успокоиться:
— Если сказал, что в дом престарелых, значит так надо! Тут мне делать нечего!
— Батя, мы же тебя не держим взаперти, — спорит сын, повысив голос. Но видя, как жена подала ему знак, быть помягче с отцом, говорит спокойно, — Ты можешь и в магазин сходить, и гулять, где хочешь. Это же твой дом! Ну, что ты решил?
Геннадий Львович сердится и настаивает:
— Не хочу вам мешать!
— Вы нам не мешаете, — успокаивает сноха, — Да и с чего взяли? Комната Вари всё равно свободна. Никуда мы вас сдавать не будем!
— Почему сдавать? — нахмурился Геннадий, — Просто, со стариками хочу жить.
Иван и Люба в шоке от таких слов. На все их уговоры Геннадий Львович твердит:
— Ты, сынок, не переживай за меня. Я знаю, что говорю. Всем так будет лучше. А участок, который от дома остался, продай! На эти деньги устроишь меня в дом престарелых.
Сын в итоге пообещал:
— Ладно! – машет он рукой, — Сделаю, как ты хочешь.
Отец успокоился на время. Хоть какая-то определённость. «Уже легче, когда знаю, что не буду напрягать людей. Им без меня легче будет», — думает он, а сам переживает, — «Только вот сын со снохой мрачные ходят. Ещё дольше задерживаются на работе. Грустно, что скоро расстанемся».
Супруги редко дома. Рано уходят и поздно возвращаются, когда Геннадий уже ложится спать. На вопросы старика только отмахиваются:
— Извини, батя, много работы.
Он вздыхает, понимая, что и это всё из-за него. Полгода лежал, а они по очереди ухаживали. Ещё и лечение. Пенсию всю им отдавал, но на неё особо не разгуляешься.
Дождливая осень сменилась первым снегом и лёгким морозом. А Геннадия Львовича, так никуда и не отправили.
Старик беспокоится: «Зима промелькнёт, придёт весна. А вдруг, там можно грядки какие-нибудь разбить? Читал, что в где-то доме престарелых, есть огороды общественные. Интересно, в моём будет огород? Как бы узнать? Рассаду начал бы выращивать».
Допытывается у сына:
— Вань, как там дела идут?
— Вроде всё сделал, — отвечает сын, — Участок продал. С домом престарелых уже договорился. Только вот, очередь там. Нужно подождать.
— Огород то там хоть есть? – не унимается отец.
— Есть конечно! — уверяет сын.
— Всем разрешают сажать? — интересуется Геннадий Львович.
Сын озадачен. Переглянулся с женой и отмахнулся. А когда отец попросил показать фото будущего жилища, сын сильно занервничал.
— Ну, какое фото, батя? — отнекивается он, — Искать нужно. И вообще этим вопросом Люба занималась.
Геннадий понял, что хотят отправить в первый попавшийся дом. «Наверняка некогда было из-за работы хороший дом искать. Вот и нашли, что пришлось», — грустно вздыхает, — «Конечно, не думали, что мне старику захочется в земле возится. Я же всю жизнь в деревне прожил. Ладно! Не надо мне вашего фото», — а про себя подумал, – «Лучше заранее не расстраиваться».
Он часто ходит поговорить с соседкой. Та рассказывает о своей нелёгкой доле.
— Лучше уж среди чужих людей, чем своим родным быть в тягость. Верно тебе говорю! – уверяет женщина, — Хорошо, хоть на ноги встал, — задумалась на мгновение и добавила, — Хотя тоже не понятно! Что, лучше? Вот я ходячая! Так зять вечно ругает: «не там стою, не туда что-то поставила». Одним словом – мешаю! Уедешь, а сын к тебе в гости ездить будет. Или не будет.
Геннадия Львовича от таких разговоров в жар бросило. Каждый день ждёт известий, когда в дорогу собираться.
Он спорит с соседкой, уверяя её:
— Мои не такое, как твой зять! Ни одного плохого слова от них не слыхал. Пока лежал, ни разу не упрекнули.
— Подожди ещё! – трясёт пальцем старушка, — Терпят-терпят, а потом начнётся!
Прошло пара месяцев. Всё без изменений. Геннадий Львович от переживаний и ожиданий весь, как на иголках.
В один пятничный вечер, когда сын со снохой вернулись с работы не выдержал.
— Если не отвезёте меня в дом престарелых, — заявил он, — То в понедельник, сам поеду договариваться с директором. Пусть хоть какую-то койку дадут!
— Не будут же тебя в коридоре селить? — пытается отговорить его сын.
— Сколько месяцев уже жду! — сердится отец, — Сколько ещё ждать место? Согласен и на коридор!
Сноха пытается пошутить:
— Геннадий Львович, заведение хорошее! Пожилые люди умирать не хотят. Наоборот бы порадовалась за них, что места Вам там нет.
— Показывайте мне этот дом! Что там за такое заведение, что очередь большая? Уже нет сил жить в ожидании.
На следующее утро сын спозаранку ушёл. Люба заметно нервничала, когда завтракали вдвоём. На расспросы свёкра невнятно отвечает:
— На работу убежал. Вы же знаете, сколько он работает.
Потом и сама куда-то засобиралась. Вскоре вернулась. Оказалось, что ходила в магазин. Краем глаза Геннадий Львович заметил у неё в сумке новый комплект постельного белья.
Сидит в комнате хмурый, думает: «Вот уже и постельное поторопились купить. Брезгуют оставлять, на котором я спал», — вздыхает, — «Никому не нужный старик».
Вышел на улицу воздухом подышать. Соседка в окно выглядывает, рукой ему машет, что спустится сейчас поболтать. А у него и без неё на душе тошно.
«Права она во всём!» — рассуждает Геннадий, — «Только повод лишний сказать мне, что предупреждала. А, что поделаешь!» — грустит он, — «Такая жизнь. И детей можно понять. Трудно им. Сам убедился, что работают без отдыха. Может, без меня им проще будет жить?»
Пока соседка не вышла, поспешил домой. Сын вернулся лишь вечером в воскресенье.
— Батя, собирай вещи! Я всё устроил! Завтра едем.
Геннадий Львович не знает, радоваться или плакать. Улыбнулся, а у самого наворачиваются слезы на глаза.
Ушёл в комнату пожитки собирать. Вещей совсем немного, всё сгорело. Только то, что сын позже купил. Собрался.
Сын ушёл в гараж за машиной, сноха своими делами занимается. Никто с ним даже проститься по-людски не хочет.
Вышел напоследок прогуляться. Соседка тут как тут. Сообщил ей новость, что уезжает.
— Всё прощай! – говорит он, — Еду доживать к одиноким старикам.
Соседка сочувственно кивнула и перекрестила его. «И на том спасибо!» — выдохнул он и пошёл домой.
В понедельник сын и сноха, ради такого события отпросились на работе. Везут его в последнее пристанище.
Соседка выглядывает в окно, а на лице улыбка. Геннадия передёрнуло: «Вот тоже радуется, что права оказалась! У всех нас одинаковая участь».
Едут в машине, молча. Тишина тягостная. Старик молится: «Хорошо бы огородик был. Ну, хоть совсем маленький. Дома, конечно, раздолье было». Воспоминания о родном доме кольнули сердце и выдавили слёзы.
Сын со снохой всю дорогу молчали и нервничали. Но больше его не отговаривали. «Смирились или поняли, что так лучше для них», — понял Геннадий, грустно глядя на сына.
В таких мыслях он не заметил, что едут в сторону его деревни.
Когда въехали на знакомые улицы, очнулся. Насторожился. Подумал: «Показалось, мерещится». Смахнул слезу с глаз. Прильнул к окну.
Остановились. Сын выбежал из машины и открыл ворота.
Когда Геннадий Львович вышел из машины, остолбенел.
Он не поверил глазам. Это же его участок с новым домом. Оглянулся на Ивана с женой. Те смеются и зовут его войти. Старику так стыдно, что готов сквозь землю провалиться.
— Огородик, как обещали! — смеётся сын, — Извини, батя, не успели все закончить.
Мужчина от волнения еле ногами передвигает. Всё не может поверить в такое чудо.
В дом зашли, а он за сердце схватился. Слёзы на глазах. Сын показывает своё творение и улыбается отцу.
— Немного не доделан, но это мелочи! Домик хоть и небольшой, зато в нём есть всё необходимое. И отопление, и вода, и веранда, и кухня полноценная, две спальни. Намного лучше, чем было в старом доме.
Геннадий Львович обходит свои владения и радуется. О таком, он даже и не мечтал. Всё новое, и делать здесь практически ничего не нужно. Только огородом заниматься. Как раз весна скоро, пора рассаду сажать.
Оказывается, как только его дом сгорел. Сын с невесткой сразу начали строительство. Участок, конечно, не продавали. И в дом престарелых не ходили. Занимались строительством. Поэтому и пропадали сын с женой так часто. Своими руками многое делали в доме, чтобы сэкономить деньги. Отцу не хотели ничего говорить. Сюрприз готовили.
Но он спутал все планы. Пришлось вести его в недоделанный дом.
Сидя за накрытым столом, отмечая новоселье, Геннадий Львович плачет от счастья и ругает детей за такой сюрприз.
Вечером сноха достала, то самое постельное белье, что он накануне видел. Оказывается, специально ходила в магазин, чтобы купить для свёкра. Да ещё накупила посуду, полотенца и много кухонных мелочей.
Никто не собирался от него избавляться. Хотели наоборот порадовать. Знали, как он любит землю, а в городе ему некомфортно.
Потом Геннадий Львович честно признался, какие мысли у него были. Покаялся, что плохо подумал о сыне и снохе. Долго извинялся. Иван и Люба не обиделись, а посмеялись.
— Не переживай, отец! Мы тебя любим. И всегда рады видеть у себя дома. Если захочешь переехать к нам со временем, то с радостью заберём.
***
Повезло Геннадию Львовичу с родными или все так живут, решайте сами.
Только помните, что мы все когда-то состаримся.
