К родственникам Таню отправляли с неохотой, но другого выхода не было.
Восемнадцатилетней девчонке предстояло впервые самой, без сопровождения заботливой бабушки, суетливо-тревожной матери или сурово-молчаливого отца ехать в столицу, чтобы, пока не решится вопрос о ее поступлении в институт, жить с людьми, которых она ни разу до этого не видела — тетей Машей, ее мужем, дядей Егором, и его матерью, Натальей Дмитриевной.
-Они хорошие люди. Ты-то их уж не видела, они уехали еще до твоего рождения, — Оля, мать Татьяны, помогала дочери упаковывать вещи. — Дружные, добрые.
Экзамены через неделю. Таня, собрав свои нехитрые пожитки да связав крепкой бечевкой книги, что принес отец с работы, поехала на вокзал. Бабушка вздыхала, причитала, пряча лицо в уголках завязанного на шее платка, мать то и дело уговаривала дочь не волноваться, обнимала ее трясущимися руками и целовала румяные, загоревшие под жарким южным солнцем щеки. Отец, покашливая в кулак, делал вид, что ничего особенного не происходит, что Таня всего лишь на несколько дней покидает родной дом, скоро вернется, и жизнь потечет по раз и навсегда проторенному руслу. Может быть, в глубине души он даже надеялся, что Танька не поступит. Не в этот раз. Уж очень он ее любил, она одна понимала его чудачества с бумажными дирижабликами, что запускались с крыши их дома тайно, пока дворничиха спит у себя в каморке, с обязательной лупой на дне сумки, если летом идешь в лес, с губами, черными от дикой черемухи, что рвали в сквере за домом, с валянием в снегу, чтоб тот, мягкий, холодный, набился в валенки, а потом высыпался оттуда нехотя, упрямясь и цепляясь за колючий шерстяной носок…
Таня обещала писать, звонить и приезжать на каникулы, но отец слишком хорошо знал, как затягивает жизнь большого города, как опутывает своими нитями, заставляя забыть о прошлом.
Тетя Маша была двоюродной сестрой Таниной матери, Оленьки. Оля и Маша не то, чтобы очень сильно дружили или общались, но никогда не теряли связь друг с другом, держась за родственные узы крепко, обеими руками. Чаще всего женщины ограничивались редкими звонками и открытками, в гости друг к другу не ездили.
Но Таня выросла, надумала, как отец, стать инженером. И понеслись звонки, уточнения, рекомендации. Соседи, папины сослуживцы, бабушка, мать и сам отец выясняли, спорили, ссорились, мирились и тут же опять ругались в пух и прах, решая судьбу Татьяны. А девушка, пока суд да дело, взяла и подала документы на поступление в институт…
-Ладно, я пойду в купе, — Таня подхватила чемодан и повернулась с группке родственников, провожающих ее на перроне.
-Танюша!… — Мать приготовилась, было, зарыдать, но Таня быстро чмокнула ее в щеку, обняла отца и бабушку. — Не надо, мама! Я напишу, все будет хорошо!
И вот уже колеса стучат в такт ритму сердца. «Тук-тук — что впереди? Тук-тук- все впереди!» В душе рождалось радостное волнение, предчувствие чего-то праздничного, торжественного, восторженно поэтичного.
Таня уже представляла себе, как ходит в театр, в кино, как гуляет в парках с подругами-однокурсницами, смело вышагивая в туфлях на высоких каблуках, как сидит в кафе с парнем, он угощает ее мороженым и булочками с кремом…
-Извините, девушка! — услышала Таня над ухом.
-Да? Что? — Татьяна подняла глаза и увидела в дверном проеме купе мужчину. Кепка скрывала его лицо, грубоватая куртка крепко обтягивала широкие плечи.
-Вы не уберете чемоданчик?
-Зачем?
-Ну, я даже не знаю, — незнакомец вдруг сел рядом с ней и задумчиво почесал подбородок. — Наверное, потому, что из него что-то вытекает.
-Что вытекает? Что вы говорите такое?! — Таня вскочила, ударилась головой о верхнюю полку, охнула и бросила взгляд на свой чемодан.
Сквозь щель застежки тонкой струйкой вытекало варенье.
-Ох! — Девушка схватила багаж и быстро опустила на пол. — Вот я растяпа!
Незнакомец принюхался.
-Клубничное? — усмехнувшись, спросил он.
-Да! Бабушка дала, предупреждала еще, что крышка там ненадежная! Вот ведь досада!
Таня раскрыла чемодан. Одежда была залита ароматным, сочно-красным, с черными прожилками косточек, вареньем. Банка, словно засмущавшись своей оплошности, закатилась чуть вбок, спрятавшись под вязаную кофту.
-Да… Дела… — мужчина прицыкнул языком. — Такое добро пропадает…
Таня, вдруг встретившись глазами с попутчиком, засмущалась. Тот был совсем молод, его глаза светились смехом, на щеках пробивалась щетина. В купе они были одни, другие пассажиры должны были появиться только через три остановки.
-Ничего. Извините за беспокойство, — гордо выпрямилась она и нахмурила брови.
-Да что вы на меня так смотрите! Как будто это я грохнул вашу банку!
-Я на вас никак не смотрю.
-А могли бы и «спасибо» сказать!
-За что? — Таня нахмурилась.
-Ну… За… да ладно. Не за что. Подвиньтесь, я пройду к своему месту.
Мужчина, чуть подвинув Таню плечом, прошел мимо и поставил на столик пакет с едой.
Татьяна быстро захлопнула чемодан. Мысли бились в ее голове, панически шарахаясь друг от друга.
-Все ж вещи испорчены! Все! Как теперь отстирать, а если пятна останутся?! Ох… — девушка мяла пальцы, вздыхая.
-Да не волнуйтесь! В столицу же едете, там новое все купите. Родители-то денежек дали? — мужчина внимательно взглянул на попутчицу.
Таня невольно подняла руку к карману куртки, где лежали сбережения отца, «на первое время».
-Ну вот, деньги есть. Не пропадете! — уверенно кивнул парень.
Татьяна отдернула руку, положила ее на колени и уставилась в окно, делая вид, что очень заинтересована высокими столбами, подпирающими бесконечные провисающие провода.
А незнакомец тем временем разложил на столе консервы, нарезал хлеб, помидоры брызнули на казенную скатерть своим розовато-красным соком, редиска, растопырив тонкие кончики, легла на салфетку.
-Угощайтесь! А меня Денисом зовут, кстати! — молодой человек снял кепку, подмигнул Тане и указал рукой на стол. — Ешьте, не стесняйтесь. Мне одному много.
-Спасибо, но я не хочу! — пожав плечами, Таня отвернулась.
-Было бы предложено, — Денис с удовольствием надкусил пупырчатый, с остатком цветка на верхушке, огурец и подцепил вилкой рыбу из банки.
-Учиться? — бросил он Тане.
-Что?
-Учиться едете?
-Да, поступать. А вы?
-Я-то? Не! Я работать! Отучился уже.
-Понятно.
-Боитесь?
-Вас?
-Да что меня бояться! Экзаменов боитесь?
-Немного. Но я хорошо подготовилась.
-Угощайтесь! Вам нужно копить силы! — Денис еще раз призывно махнул рукой.
Сначала несмело, потом уже увереннее, Таня присоединилась к незатейливому ужину соседа.
-Есть в городе, где остановиться? Вещи постирать? — спросил Денис.
-Да. Я к родственникам еду. У них квартира. Это двоюродная сестра моей матери и ее муж. Еще у них там бабушка живет, тетина мать.
-Да. Родственники — это хорошо…
Денис вздохнул.
-А вы? Кем работаете? — Таня немного осмелела.
-Я водитель. В автобусном парке.
-Ааа…. — несколько разочарованно протянула девушка.
-А вы думали, профессор? — Денис усмехнулся. — Нет, я из простых. Рабочий класс.
-Ну, это тоже хорошо! — поспешила ответить Таня. — Такие профессии везде прокормят.
Денис почему-то дернул плечом.
-Да, это вы прямо в точку! Везде прокормят…
Дальше ехали молча. Мужчина хмуро смотрел в окно, наминая в руках горбушку белого хлеба, Таня тоже смотрела в окно.
Какая она, тетя Маша? Как примет Таню, что вообще будет дальше?…
…На следующей станции, уже в темноте, в купе зашли два человека, пожилая женщина и бодрый, статный молодой человек, видимо, ее сын.
-Так, мужчина, вы чужое место заняли! — обратился незнакомец к Денису. — Ваше место верхнее. Будьте добры…
-Да-да, — Денис быстро запрыгнул на верхнюю койку, подмигнув Татьяне.
-А вы? — теперь обратился вошедший к Тане. — Тоже наверх должны пойти. Здесь мое место.
-Слушайте, не лучше ли вам поменяться местами! Что ж вы девушку гоняете!
-Нет, не лучше. Я сам знаю, что мне делать! — зло огрызнулся новый попутчик. Его мать только кротко следила, как сын распихивает мешки, ругаясь, что их слишком много.
Таня ловко взобралась на верхнюю койку и растянулась на жестком матрасе. Да… Это не ее любимая кровать дома, где из окна, как только ты открываешь глаза, видно ветку яблони. За свое детство Таня рассмотрела ее настолько хорошо, что могла теперь закрыть глаза и увидеть каждый листик, каждый изгиб отходящих сучков.
Колеса мирно выстукивали свой незатейливый ритм, глаза девушки слипались. Она уснула.
Уснули, кажется, после долгой возни и пассажиры снизу. Только Денис все ворочался с боку на бок. В полудреме ему привиделось, что он опять стоит в концертном зале музыкального училища. Сегодня он участвует в конкурсе на звание «Молодого таланта», сегодня, если постараться, можно заявить о себе, можно пробиться вперед, обогнав всех тех, кто толпится за кулисами, ожидая своей очереди.
Денис картинно поднял скрипку, кивнул аккомпаниатору и заиграл подготовленную мелодию.
Зрители затаили дыхание. Колебания струн рождали красивые, чарующие звуки, воздух трепетал, наполняясь магией нотных переплетений.
Денис играл, а в голове проносились воспоминания о всех тех днях, что он провел в музыкальном училище, о том, как хотел бросить, о том, как вдруг появилась та, ради которой хотелось играть. Она была намного старше, просто аккомпаниатор, что устроилась к ним на работу, приехав из какого-то городишки.
Ее пальцы… Как Денис любил наблюдать за их бегом по клавишам фортепьяно… Ее лицо… Всегда чуть грустное, какое-то потерянное…
Она вскоре заметила, что ученик неравнодушен к ней, видимо, испугалась, ушла в другой коллектив. А Денис все ждал ее у дверей каждый вечер, провожал, просто идя чуть поодаль. А потом она заговорила с ним.
Денис вздохнул во сне, нахмурясь.
Она тогда высмеяла его, обозвав мальчишкой.
-Ты бы хоть играть научился, а уж потом свидания устраивал! — жестко улыбнулась она. — Иди домой, и хватит ко мне липнуть! Не позорься.
С тех пор прошло несколько лет. Боль от обиды притупилась, но не исчезла до конца, уснула, приникнув к молодому сердцу, затаилась, ожидая удобного случая, чтобы напомнить о себе…
Там, на конкурсе, Денис снова встретился с ней. Она сидела на третьем ряду и с усмешкой смотрела на паренька. Она узнала его, сомнений быть не могло.
Денис играл хорошо. Не отлично, но хорошо, достойно. Тогда он занял второе место.
Уже в фойе, когда другие участники конкурса хлынули в распахнутые двери буфета, она подошла к Денису, дотронулась до его плеча и сказала:
-А ты неплох! Еще немного, и между нами могло бы что-то получиться. Но не сейчас. Второй сорт…
Денис отшатнулся от нее, быстро вышел из дверей училища и зашагал по улице, сталкиваясь с прохожими.
-Эй, ты! Осторожнее! — кричали ему вслед. А парню слышалось: «Второй сорт, второй сорт!»…
Тогда он и подрался в переулке с какими-то ребятами, что окликнули его, попросив закурить. На шум возни быстро прибежали бдительные жительницы ближнего дома, вызвали полицию. А потом и Скорую.
Денис долго лечил перелом руки. Кости срастались плохо, как будто организм не хотел больше бороться за свое счастье, счастье утонуть в звуках скрипки…
Музыку Денис забросил. Знакомый устроил его на шоферские курсы.
-Да брось ты переживать! Зато всегда на хлеб заработаешь! А что твоя скрипка, одно бренчание, толку никакого! — говорили друзья.
Денис кивал, а перед глазами стояло ее лицо, насмешливое, красивое.
Потом он однажды видел ее в автобусе. Женщина подбежала к дверям и попросила впустить ее в салон, хотя автобус уже начал движение.
Как хотелось тогда парню зло усмехнуться и оставить ее там, под дождем, с тортом в руках, в мокром пальто и с прилипшей ко лбу челкой.
Но это было-бы глупо. Она даже не узнала водителя, просто постучала в дверь и выжидательно уставилась на нее.
«Ценительница первого сорта» зашла в автобус, прошмыгнула на свободное место у окна и застыла, закрыв глаза.
-Проезд не забываем оплачивать! — угрюмо крикнул Денис в микрофон. — Женщина! Билет где?
Пассажирка засуетилась, порылась в сумочке и вынула билет. подняв его так, чтобы водитель видел бумажку в ее руках, на ее пальце сверкнуло обручальное кольцо…
Больше они не виделись…
…Утром Денис проснулся раньше всех пассажиров купе. Он осторожно спрыгнул на пол и хотел, было, уже выйти в тамбур, но заметил на линолеуме сложенный в несколько раз лист бумаги.
Мужчина наклонился и поднял находку. На листике в клеточку, вырванном из какой-то тетрадки, был написан адрес.
«Азовская, 33. Квартира 56.» — прочитал Денис.
-Эй, Татьяна! Тань! — он легонько потряс за плечо девушку, ворочающуюся с боку на бок.
-Что? Приехали? — девушка испуганно вздрогнула.
-Нет, да не бойся ты! Твоя записка? Тут валялась.
Таня выхватила бумажку из рук попутчика и спрятала в карман.
-Да, моя. Спасибо. Наверное, ночью вывалилась…
-Тебе чай принести? — спросил молодой человек.
-Да, и два куска сахара, если можно.
-А что ж нельзя? — усмехнулся Денис и вышел из купе.
…На вокзале молодые люди толком и не попрощались. Толпа оттеснила одного, прижав к колонне перрона другого. Жизнь поглотила, закрутив в потоке дел, случайных знакомых. Но она не в силах была стереть из их памяти картинку, где Денис и Таня, хихикая и что-то рассказывая друг другу, сидели в купе, на столике перед ними звякали стаканы с чаем, а за окном бежали навстречу поезду поля, деревья и покосившиеся, заброшенные домики…
…Таня стояла перед дверью квартиры номер 56 и отчего-то боялась нажать на кнопку дверного звонка.
Мама говорила, что тетя Маша будет ждать, что ее предупредили, но все равно было как-то неудобно вот так сваливаться на голову чужим людям.
Вдруг сзади раздался голос:
-А ты, наверное, Татьяна?- Наталья Дмитриевна, вывалившись из лифта, аккуратно опустила сумки на пол и уставилась на приезжую.
-Да.
-Ну, тогда подвинься, я дверь открою. Да сумки возьми. Машка опять где-то пропадает!
Татьяна удивленно посмотрела на авоськи, на женщину, что явно была не рада приезду девушки, на лифт, что захлопнулся и поехал вниз, за новыми пассажирами.
Наталья Дмитриевна тем временем уже отворила дверь и шарила по стене рукой в поисках выключателя.
-Да чтоб его! А, вот, нашла! — прихожая осветилась тусклым светом. Под потолком болталась лампочка, вкрученная в патрон. — Так, продукты разложи в холодильнике. Деньги есть? Дал отец?
Таня растерянно кивнула.
-Отдашь лично мне, поняла? — женщина, мучаясь одышкой, сняла туфли и потопала в ванную.
-Но это же мне на… — попыталась поспорить девушка.
-Да? Тогда скатертью дорога. Много вас, таких соколов, приезжаете, живете, задарма пользуетесь! Я не для того эту квартиру выбивала, чтобы здесь ночлежку устраивать!
-Но…
-Молчать! — Наталья Дмитриевна резко обернулась, потом схватилась за сердце, прячущееся под необъятной грудью, и прищурилась. — Что? Уже уходишь?
Таня помотала головой…
Через два часа пришла тетя Маша. Она тихо открыла дверь и на цыпочках прошла на кухню.
-Ты Таня? — спросила она, увидев гостью.
-Да. Я недавно приехала…
-Угу! — Маша быстро вынула из холодильника кастрюлю с супом и стала жадно черпать жидкость ложкой.
-Да что вы?! Давайте разогреем! — Таня хотела, было, поставить кастрюлю на плиту, но Маша только отмахнулась от нее.
Вдруг в дверном проеме появилась Наталья Дмитриевна.
-Ты что творишь? Я для тебя варила? Я для Егорушки варила! Брысь с кухни. Обедать надо было лучше! — старуха схватила со стола тряпку и хлестнула Машу по плечу.
Татьяна, широко раскрыв глаза, смотрела на двух женщин и никак не могла понять, как же мама могла любить тетю Машу и ее семью…
Уже вечером, когда пришел дядя Егор, Наталья Дмитриевна собрала всех в гостиной и, отслюнявив купюры от Таниной пачки «на житье-бытье», раздала домочадцам деньги на завтра, «на обед и побаловать себя», как она выразилась.
-Но это же мои деньги! — Таня сделала шаг вперед, но Маша схватила ее за руку и замотала головой.
-Молчи, а как поступишь в свой институт, просись в общежитие! — шепнула она девушке уже перед сном. — Здесь у нас, как видишь, не сахар…
Утром Таня перестирала испачканные вареньем вещи, развесила их на веревке, натянутой под крышей балкона, и села пить чай.
-Сними свои распашонки! — Наталья Дмитриевна была тут как тут. Она презрительно раздвинула постиранное белье палкой и чертыхнулась. — Весь воздух перегородила! Снимай немедленно!
Таня испуганно вскочила и собрала вещи в куль.
-А где же мне можно их посушить? — тихо спросила она.
-Ну, на улице повесь! Вы же там у себя, на селе, так и делаете! — пожала плечами женщина.
-Что вы такое говорите! Какое село?! Мама совсем другое про вас рассказывала, я думала, вы мне рады!…
-Ах, мама! Ну, так вперед к маме, домой! Пошла вон! Рады ей тут, как же…
-Ладно, мам! Оставь ее, скоро в общагу переедет, и все, — дядя Егор, пошатываясь, зашел на кухню. — Тань, кофе сделай мне!
Маша тихо выскользнула в прихожую. Завтракать она даже не приходила. Сейчас через весь город она поедет на работу, потом, вечером, нужно будет бежать к ученикам. Маша давала частные уроки игры на фортепьяно. А потом, придя домой, нужно отдать всю выручку свекрови. Но Маша не сделает этого. Несколько бумажек надежно спрятаны в складках нательного белья. О них старуха и не узнает…
…Экзамены пронеслись вихрем. Таня практически не бывала дома, готовилась к сессии либо во дворе, либо в парке, проехав три остановки на автобусе.
Зайдя на почту, Таня позвонила родителям.
-Ну, как дела, девочка моя! Как там тетя Маша? Хорошо приняли тебя? Как экзамены? — вопросы сыпались один за другим, а Таня только молча вытирала слезы, противными змейками скользящие по щекам.
-Да что ты молчишь? — не унималась мать. — Поступила ведь?! Ну, не томи!
-Все нормально, да. Да! — крикнула Таня и бросила трубку.
А перед глазами до сих пор маячил лист бумаги за затыканным пальцами стеклом. Фамилии, длинный столбец фамилий тех, кто поступил. Таниной там не было. Вечером Татьяна попросила вернуть ей папины деньги, потому что она уезжает домой, но домочадцы лишь усмехнулись.
-Какие «папины» деньги? А квартплату мы с чего платить будем? Попроси, пусть тебе еще вышлют.
-Но как же так!? Хотя бы половину отдайте! — не унималась Таня.
-Ну что за девчонка! — хлопнула Наталья Дмитриевна рукой по столу. — Иди уже, вещи собирай! Студентка…
Таня, глотая соленую, горячую обиду, кидала одежду в чемодан. Книги она уже перевязала бечевкой и поставила у входной двери.
-Тань! Танюш! — Маша шепотом подозвала ее к себе. — Вот, возьми на билет. Ты извини… Но, видишь, все как тут у нас…
-Спасибо, тетя Маша! — Таня быстро схватила деньги и спрятала их в карман. — А поедемте со мной? Собирайтесь!
-Нет, что ты! Как же я Егора брошу…
Маша со страхом взглянула в сторону гостиной, не слышали ли родственники их беседы. Но все было тихо.
Тут раздался звонок в дверь, потом еще один.
-Машка! Открой, пока малая вещички пакует! — прозвучал приказ.
Мария послушно вышла в прихожую и распахнула дверь.
-Денис? — она удивлённо отпрянула. — Что тебе тут нужно?
-Мы разве знакомы? — мужчина сделал вид, что не узнал женщину. Перед ним была уже не та Маша, что, словно царица, властвовала тогда над его сердцем. Сутулая, как будто старающаяся казаться меньше, чем она есть на самом деле, с обгрызенными ногтями, Мария вызывала только жалость.
-Извините, Тут живет Татьяна? Я к ней!
-Кто там? Кто это? — Егор и Наталья Дмитриевна выскочили из комнаты и уставились на гостя.
-Это к Тане! — ответила Маша.
-Еще один дармоед на мою голову! — запричитала старуха. — Егор! Гони их всех, и Таньку эту, и ее ухажера! В шею гони!
Она топала и размахивала руками, била палкой по стенам, подталкивая сына к Денису.
Маша влетела в комнату, схватила Танин чемодан, захлопнула его, ловко затолкав туда остатки вещей, и вывела девушку в прихожую.
-Быстро надевай туфли, куртку не забудь! — шептала она.
Таня, удивленно глядя на Дениса, послушно сделала все, как велела тетя Маша.
Дядя Егор уже двигался по коридору, правда, с трудом, пошатываясь.
-Все, они уже уходят! — громко сказала Маша. — До свидания, Танечка, привет маме передавай!
-Прощайте, тетя Маша! — Таня выскользнула в холл и спряталась за спиной Дениса.
Тот, усмехнувшись, кивнул на Егора и, посмотрев в Машины глаза, прошептал:
-Первый сорт! Как заказывала!
Мария хотела что-то ответить, но дверь уже захлопнулась, отрезав ей путь ко спасению…
…-А почему ты приехал? — тихо просила Таня, пока молодые люди ждали на остановке автобус.
-Тебя не было в списках, я заволновался.
-Каких списках? Ты, что, приходил в институт? — девушка опешила.
-Ну, а как же! Я ж за тебя переживаю!
-А куда мы едем? — Таня тревожно посмотрела в окно.
-Не бойся. Переночуешь у меня, я к другу пойду. А утром отправим тебя домой, к маме.
Татьяна вздохнула.
Пока автобус ехал по пустым улицам города, девушка рассказала Денису все. Он кивал и вытирал слезы с ее щек. Он все искал злорадство в своей душе, ведь он был отомщен сполна, судьба послала Маше такого мужа, о котором она и не могла мечтать…
Но ничего, кроме жалости, внутри не находилось…
