— Опять эти твои блохари под моими окнами! — голос Анны Васильевны дрожал от возмущения. — И дерево твоё проклятое все листья мне на балкон сбросило!
Мария Степановна, невысокая сухонькая старушка в синем платке, продолжала раскладывать на газетке остатки вчерашнего супа для трёх разномастных кошек.
— Это не моё дерево, Анна Васильевна, — ответила она спокойно. — Этому клёну больше лет, чем нам с вами вместе взятым.
— А кошки, значит, твои?
— И кошки не мои. Они ничьи. Божьи создания…
— Божьи создания! — передразнила Анна Васильевна. — Развела тут приют! Все тут провоняли!
Она стояла на своём балконе третьего этажа, высокая, прямая, с идеально уложенными седыми волосами. Строгий халат в мелкий цветочек делал её похожей на директрису школы, которой она и была когда-то.
Мария Степановна подняла глаза:
— Вам-то что за дело, Анна Васильевна? У вас ведь окна с другой стороны.
— А мне не всё равно! Я на этот бардак каждое утро смотреть должна?
— Не смотрите.
— Что?!
— Не смотрите, говорю. Занавески задёрните.
Анна Васильевна задохнулась от возмущения:
— Ах ты… Да я добьюсь, чтобы и кошек твоих убрали, и дерево спилили!
— Попробуйте, — Мария Степановна выпрямилась, и что-то такое мелькнуло в её обычно добрых глазах, что соседка осеклась. — Только учтите: я тоже много чего могу. Например, рассказать всему дому, как вы…
— Не смей! — Анна Васильевна побледнела. — Ты обещала молчать!
— А вы обещали не трогать ни кошек, ни клён. Помните?
Хлопнула балконная дверь — Анна Васильевна скрылась в квартире. Мария Степановна покачала головой, глядя на жёлтые листья старого клёна.
Сорок лет назад
— Машенька, смотри, какое дерево! — Николай обнял жену за плечи. — Прямо под нашими окнами будет расти.
Они только что получили ключи от новой квартиры в свежепостроенной пятиэтажке. Молодые, счастливые, полные надежд.
— Клён, — Мария прижалась к мужу. — Интересно, большой вырастет?
— Конечно, большой! Вот увидишь — наши внуки ещё будут под ним играть.
Внуков они так и не дождались. Не успели. Николай умер через пять лет — инфаркт прямо за рулём. А Мария… Мария осталась одна. С фотографиями на стене, с пустой половиной двуспальной кровати, с недосказанными словами любви.
Только клён рос и рос, раскидывая могучие ветви под её окнами. Каждую весну он шелестел молодой листвой, каждую осень ронял золотые листья. Как будто сам Николай каждый год передавал ей привет.
Тридцать пять лет назад
— Какое прекрасное дерево! — восхищалась Анна, въезжая в квартиру этажом выше. — Правда, Петенька?
— Прекрасное, — рассеянно отозвался муж, проверяя что-то в телефоне. — Только свет загораживает.
— Зато летом прохладно будет.
Они были идеальной парой: она — директор школы, он — главврач районной больницы. Оба уважаемые, оба при должностях. Каждое утро он провожал её до школы, каждый вечер она ждала его с ужином.
А потом появилась она. Молоденькая медсестра из его отделения. И мир рухнул.
— Я подаю на развод, — сказал Пётр, глядя куда-то мимо жены. — Вика ждёт ребёнка.
Анна тогда не плакала. Молча собрала его вещи, молча выслушала извинения. Только когда за ним закрылась дверь, подошла к окну и долго смотрела на клён, роняющий жёлтые листья.
Больше она никого не пустила в свою жизнь. Посвятила себя школе, ученикам, работе. А по вечерам сидела у окна, глядя на проклятое дерево, которое каждый год напоминало ей о том осеннем дне, когда её жизнь разделилась на «до» и «после».
Двадцать лет назад
Первую кошку Мария Степановна нашла зимой. Маленький чёрный комочек скулил под клёном, зарывшись в сугроб.
— Господи, да ты совсем замёрз! — она подхватила котёнка на руки. — Пойдём домой, малыш.
Назвала Дымком. Выходила, выкормила. А через месяц под тем же клёном появилась рыжая кошечка с перебитой лапой. Потом серый котик с порванным ухом…
Так и повелось. Все окрестные бродяжки знали: у клёна их покормят, подлечат, приласкают. Соседи ворчали, но молчали — уважали Марию Степановну, бывшую медсестру, которая и людям всегда помогала, если что.
Только Анна Васильевна была категорически против:
— Антисанитария! Рассадник заразы!
Писала жалобы, требовала принять меры… Пока однажды не случилось то, о чём они обе предпочитали не вспоминать.
Десять лет назад
Это случилось в такой же октябрьский вечер. Анна Васильевна возвращалась из школы поздно — проверяла тетради любимого выпускного класса. Под клёном, как обычно, сидели кошки Марии Степановны.
— Брысь! Ишь ты развели тут блошиный рынок — махнула она на них сумкой.
И вдруг в глазах потемнело, сердце сжалось, земля ушла из-под ног…
Очнулась она на диване в чужой квартире. Над ней склонилось обеспокоенное лицо соседки:
— Как вы, Анна Васильевна?
— Где я?
— У меня. Я в окно увидела, как вы начали падать, вас повело. Хорошо, что успела добежать.
Мария Степановна помогла ей сесть, протянула стакан воды:
— Вот, выпейте. Я вам корвалолу накапала.
— Не надо, у меня свои лекарства…
— Знаю. В правом кармане пальто, в синей коробочке. Я достала, положила вам под язык.
Анна Васильевна удивлённо посмотрела на соседку:
— Откуда вы…?
— Медсестра я бывшая, забыли? В кардиологии двадцать лет отработала. У вас же стенокардия, правильно?
— Правильно… — Анна Васильевна опустила глаза. — Только я никому не говорила. Не хочу, чтобы на пенсию выгнали. Школа — это всё, что у меня осталось.
— Понимаю, — кивнула Мария Степановна. — У каждого свои кошки, которых не хочется отпускать.
Они проговорили до полуночи. Впервые за тридцать лет соседства. Анна Васильевна рассказала о муже, об измене, о том, как боялась остаться одной… Мария Степановна — о Николае, о несбывшейся мечте о детях, о том, как кошки спасли её от одиночества…
— Я никому не скажу о вашей болезни, — пообещала Мария Степановна на прощание.
— А я… я не буду больше жаловаться на ваших кошек, — ответила Анна Васильевна.
Они вернулись каждая в свою квартиру, в свое одиночество. Но что-то изменилось. Анна Васильевна больше не кричала на кошек. А Мария Степановна стала убирать миски с едой немного дальше от подъезда.
Так и жили — не дружили, не враждовали. Кивали при встрече. Иногда перебрасывались парой слов о погоде. Только Анна Васильевна теперь каждый вечер машинально нащупывала в кармане свои таблетки, а Мария Степановна поглядывала в окно, когда соседка возвращалась с работы…
Наши дни, ноябрь 2023
— Что значит «дом престарелых»? — Мария Степановна растерянно смотрела на племянницу, дочь младшей сестры. — Я прекрасно справляюсь сама!
— Тётя Маша, вам семьдесят пять, — терпеливо объясняла Ирина. — После этого падения…
— Подумаешь, поскользнулась! С кем не бывает?
— В вашем возрасте любое падение опасно. А вы живёте одна. Мало ли что случится?
— У меня кошки…
— Вот именно! — Ирина начала заводиться и переходить на повышенные тона. — Развели антисанитарию! А если снова упадёте? Кто вам поможет — кошки?
«Я», — чуть не сказала Анна Васильевна, стоявшая за дверью. Она пришла узнать, почему соседка второй день не выходит кормить своих питомцев, и невольно подслушала разговор.
— В пансионате вам будет хорошо, — продолжала Ирина. — Чистота, уход, трёхразовое питание…
— А как же мой дом? Мои вещи? Николая фотографии?
— Продадим квартиру, деньги пойдут на оплату пансионата. Вещи можно взять с собой…
«Продадим квартиру»… Анна Васильевна похолодела. Значит, новые соседи. Может, молодая семья с детьми. Или, не дай бог, квартирантов пустят. А клён? А кошки?
Она позвонила в дверь.
— Анна Васильевна? — удивилась Ирина. — Вы к тёте Маше?
— Да, — она прошла в квартиру, села рядом с соседкой. — Мария Степановна, вы таблетки свои сегодня принимали?
— Какие таблетки? — не поняла Ирина.
— От давления. И сердечные. Я зашла напомнить, а то вы вчера жаловались…
Мария Степановна изумлённо уставилась на соседку:
— Я… да… сейчас приму…
— И давайте я вам укол сделаю, раз уж пришла. А то после падения надо курс пройти, сами знаете.
— Вы умеете делать уколы? — спросила Ирина.
— А как же! — Анна Васильевна выпрямилась. — Я каждый день к Марии Степановне захожу, уколы делаю, давление меряю. Мы ведь с ней как сёстры уже столько лет…
Мария Степановна закашлялась, поперхнувшись.
— И давно вы так… заботитесь о тёте? — недоверчиво спросила Ирина.
— А как же! — Анна Васильевна придвинулась ближе к соседке. — Мы ведь давно дружим. Я её по утрам проведываю, она ко мне вечерами заходит. Вместе чай пьём, телевизор смотрим…
«Что она несёт?» — читалось в глазах Марии Степановны.
— В магазин вместе ходим, — продолжала вдохновенно врать Анна Васильевна. — Я ей продукты помогаю донести, она мне давление меряет…
— Но… — начала было Ирина.
— И в поликлинику вместе ходим! — перебила Анна Васильевна. — У нас один участковый врач, так мы записываемся на один день…
Когда Ирина ушла, обещав «подумать и посоветоваться с мужем», Мария Степановна повернулась к соседке:
— Зачем вы всё это наговорили, Анна Васильевна?
— А что мне оставалось делать? — та опустилась в кресло, прижав руку к сердцу. — Дать им увезти вас в этот их пансионат?
— Но мы же не дружим…
— Не дружим, — согласилась Анна Васильевна. — Но и враждуем уже не так, как раньше… Да и привыкла я к вам. К кошкам вашим. К клёну этому…
Она помолчала, глядя в окно на жёлтые листья.
— Знаете, я ведь каждый вечер, перед сном, сижу у окна и смотрю на это дерево. Столько лет смотрю… Сначала со злостью смотрела — оно мне Петю напоминало, тот день, когда он ушёл. А потом… потом просто смотрела. И поняла: это дерево — как наша жизнь. Каждый год листья опадают, а весной — новые появляются. Всё меняется, а оно стоит. Как мы с вами…
Мария Степановна удивлённо посмотрела на соседку:
— А я… я под ним с Колей познакомилась. Он тогда только дом строил, прорабом работал. Я мимо шла, а он окликнул: «Девушка, вы не знаете, что здесь растёт?» А я ответила: «Клён это, жить будет долго…» Вот и живёт. Дольше Коли…
Они замолчали, каждая в своих воспоминаниях.
— Анна Васильевна, — вдруг сказала Мария Степановна, — а давайте правда дружить? Не для Ирины, а для себя?
— Давайте, — просто ответила та. — Только кошек ваших я всё равно любить не буду.
— А и не надо. Главное — не гоните.
Декабрь 2023 года
Они действительно стали дружить. Начали вместе ходить в магазин, заваривали чай по вечерам, смотрели старые фильмы. Анна Васильевна даже стала покупать корм для кошек — «чтобы не попрошайничали».
А потом случилась та страшная ночь.
Мария Степановна проснулась от запаха дыма. Выглянула в окно — и обмерла. Старый клён горел, охваченный оранжевым пламенем.
— Подожгли, нелюди! — плакала она потом на плече у Анны Васильевны. — Хулиганьё проклятое!
— Тише, тише, — гладила её по голове соседка. — Может, ещё спасут…
Но клён спасти не удалось. Почерневший ствол спилили через неделю — пожарные сказали, может упасть.
Они стояли у окна, глядя, как падает дерево, хранившее столько их воспоминаний.
— Знаете, — вдруг сказала Анна Васильевна, — а ведь у меня есть внук. Ну как мой… От Пети и той… Вики. Никогда его не видела, не хотела. А вчера узнала — он в нашей школе работает. Учителем биологии.
— И что?
— Написал проект по озеленению района. Хочет с детьми деревья сажать…
Мария Степановна поняла не сразу:
— Вы думаете…?
— Я с ним поговорила. Он… хороший мальчик. Добрый. Как Петя в молодости… Обещал весной посадить здесь новый клён.
Весна 2024 года
Они вместе наблюдали, как сажают молодое деревце. Высокий светловолосый парень, так похожий на молодого Петра, бережно расправлял корни, утрамбовывал землю. Вокруг толпились школьники с лопатами и лейками.
— Бабушка, всё правильно делаем? — спросил он, поднимая глаза на Анну Васильевну.
— Правильно, Сашенька, — она украдкой вытерла слезу. — Только полейте хорошенько…
Вечером они сидели на лавочке под совсем молоденьким клёном. У ног крутились кошки — уже не бездомные, а вполне домашние, прикормленные всем подъездом.
— Знаете, что я подумала? — сказала Анна Васильевна. — Мы с вами как это дерево. Корни старые, а жизнь новая начинается…
— Главное — не одни, — ответила Мария Степановна. — Вместе.
Над ними шелестела молодая листва. Где-то в глубине веток пела птица. А они сидели, взявшись за руки, и молчали о том, как много времени потеряли на пустую вражду. И о том, что иногда нужно потерять что-то важное, чтобы понять: главное — не дерево под окном, не кошки во дворе, а человек рядом. Человек, который, как и ты, просто боится остаться один.
Эпилог, осень 2024 года
— Мария Степановна! — кричит с балкона Анна Васильевна. — Вы куда в такую рань?
— В магазин, за молоком для Мурки! У неё котята, забыли?
— Подождите, я с вами! Только давление себе померяю!
— А я уже и тонометр приготовила! Поднимайтесь, чаю попьём заодно!
Молодой клён роняет первые жёлтые листья. Во дворе играют дети — Сашины ученики, они теперь часто приходят проведать посаженное дерево. Под лавочкой мурлычет кошка с котятами. А в окнах третьего этажа горит свет — там две одинокие женщины пьют чай и говорят о жизни.
И каждая думает о том, что счастье иногда прячется совсем рядом. За стеной. За обидами. За годами одиночества. И чтобы найти его, нужно просто однажды открыть дверь и сказать: «Здравствуйте, соседка. Давайте дружить?»
Потому что никогда не поздно начать жизнь заново. Как этот молодой клён, пустивший корни на месте старого. Как птицы, свившие гнезда в его ветвях. Как две женщины, нашедшие друг в друге то, чего им так не хватало все эти годы, — родную душу.
